– Дима!? – вздрагивает от неожиданности Ева, хватаясь за голову.
– Обыкновенная турецкая феска… – Дима стаскивает с Евиной головы феску, крутит её на указательном пальце. – Видишь? Самая, что ни на есть турецкая. Дарю!..
– Ты её купил? – Ева восторженно смотрит на феску.
– А как же!.. Одевай, и пошли дальше…
…По затенённой, плохо освещённой улице идёт Кот. Сквозь густую зелень клёнов и старых акаций с трудом пробивается блеклый лунный свет. Откуда-то из темноты Кот слышит приглушённые голоса. Он вглядывается и различает во тьме зарослей нескольких бомжей, сидящих под деревом у стены дома и перекладывающих из одной сумки в другую какие-то вещи.
Кот замедляет шаг, затем останавливается, вынимает из пакета недопитую бутылку вина, запрокинув голову, выпивает остаток, а затем, вынув из пакета ещё одну пустую бутылку, подходит к бомжам и ставит перед ними обе бутылки.
– Соблаговолите принять, господа бездомные… – говорит Кот, поворачиваясь и собираясь уходить.
– Спасибо, Кот!.. – слышится вслед хриплый голос.
Кот разворачивается, вглядываясь в лица бомжей.
– Что!?. Кто-то меня знает?.. Или померещилось?
– Померещилось… – слышит он тот же голос.
Кот всматривается в лицо говорящего. Одутловатое, небритое лицо, с щёлочками потухших глаз, грязные руки, не торопясь, укладывают, оставленные Котом бутылки в сумку. Кот подходит ближе, вглядывается в склонённое над сумкой лицо с надвинутым до бровей выцветшим, нечистым беретом, из-под которого выбиваются космы пепельных волос.
– Мы с тобой знакомы, дружище? – спрашивает Кот.
– Что было, то сплыло. – не поднимая головы, хрипит бомж.
– А всё-таки?.. – Кот неуверенно переминается с ноги на ногу, затем наклоняется к бомжу – Может, выпьем?.. А друг?..
– Чего только с ним? Мы, что не люди? Уважать надо… – раздаётся визгливый женский голос.
– Заткнись, зараза!.. – хрипит в ответ бомж. Он медленно, с трудом поднимается с корточек.
Слышен звук мотора, скрежет тормозов. Кот поворачивается. Из милицейского «газика» выскакивают трое милиционеров. Бомжи с неожиданной прытью подхватывают свои сумки и бесшумно скрываются в тени зарослей. Тут же вспыхивает свет в окне третьего этажа, оттуда высовывается торс пышногрудой дамы, взлохмаченной и гневной.
– Наконец-то! Явились, – не запылились! – истерично закричала дама – Вас и «скорую» дождаться – жизни не хватит!..
Один милиционер поднимает к ней лицо.
– Чего Вы кричите, гражданка? Что случилось?
– Здрасте, я ваша тётя! – захлёбывается в окне дама. – Он ещё спрашивает! Сколько звонила, говорила; развели