Таким образом, исходя из вышесказанного, можно вывести определение интонационного слуха, которое уже активно используется в музыкальной психологии: «Интонационный слух – это свойство слуха, направленное на восприятие эмоционально-смысловых аспектов музыки».
«Интонационный слух, – пишет Д. Кирнарская, не может отличить звук „до“ от звука „ми“, зато он отличает смысловое „наполнении“ крадущихся и скользящих „Парусов“ К. Дебюсси от настойчивой и упругой поступи „Болеро“ М. Равеля. Интонационный слух отличает надрывные рыдания Шестой симфонии П. И. Чайковского и уютно-сонные переливы Первой: при этом с помощью интонационного слуха нельзя ни уловить, ни вспомнить ни одной мелодии. Ему интересен её жест, тон, направленность движения и общий характер, но он не может зафиксировать детали мелодического рисунка и нюансы гармонии – для этого существует аналитический слух, нацеленный на анализ звуковых отношений» [2, с. 65].
Интонационный слух появляется у человека с момента рождения, и даже грудной младенец способен отличить благозвучное и умиротворяющее звучание консонанса от резкого и агрессивного звучания диссонанса. Слушая музыку, человек, наделённый интонационным слухом, не просто сочувствует ей и переживает её, но и подчас рисует на её основе мысленные картины, соответствующие характеру звучания и основанные на воспоминаниях.
Так старинные европейские танцы, тем более в аутентичном исполнении, например, на клавесине, подчас невольно пробуждают в памяти картины балов европейской знати, не важно где они были видены: в фильме исторического содержания или на картинах средневековых художников.
Порой в голове, при прослушивании той или иной музыкальной композиции, создаются синтетические картины чего-то виденного, или фантастические картины вымышленного и никогда не существовавшего. Совершенный интонационный слух настолько чутко реагирует на малейшие изменения в музыкальном содержании, что мгновенно меняет в воображении слушателя пространственные представления и моментально изменяет их в угоду музыке, как бы постоянно следуя за ней, как слепой за поводырём.
«Не требует доказательств, – писала музыковед В. Холопова, – что музыка существует только в восприятии человека, и действительная реальность произведения может рассматриваться и оцениваться лишь как психологическая реакция на него. Здесь-то и обнаруживается главный парадокс музыки как „временного искусства“: с позиции психологии