Пленник раскрыл было рот. Пот заливал ему глаза, обжигая. Душила дернул головой, пытаясь стряхнуть его.
– Могу поспорить, она решит, что Гоблин красив, как навозный жук, – хихикнул Одноглазый. – Как полагаешь, Щенок?
– Я полагаю, – зарычал Костоправ, – что тебе лучше делом заниматься!
Он тоже не в восторге от пыток, и вечные взаимные подначки Гоблина и Одноглазого давным-давно ему осточертели.
– Да не выпрыгивай ты из штанов, командир. Никуда этот парень не денется.
– Зато его дружки что-то готовят.
Я взглянул на дядюшку Доя – что он думает об этой перепалке? Его лицо было совершенно каменным. Может, он и впрямь разучился понимать по-таглиосски?
– Не нравится, как я работаю, – процедил Одноглазый, – так прогони меня и сделай сам, как хочешь! – Он ткнул в пленного пальцем, и тот напрягся в ожидании боли. – Ты! Что твоя шайка забыла в Таглиосе? Где Нарайян с Дщерью Ночи? Давай выкладывай, не подводи меня.
Тут я и сам напрягся – меня здорово пробрало холодом. С чего бы?
Пленник, словно рыба на суше, хватал ртом воздух. Все его тело было покрыто потом. Положение душилы было безвыходным. Если он, что-либо зная, заговорит – а ведь обязательно заговорит рано или поздно, – дружки его потом по головке не погладят.
Костоправ угадал его мысли.
– Значит, близок день, когда твоя шайка нанесет удар? – спросил он.
Я очень сочувствую Старику. Если ему и удастся вернуть дочь, то найдет он вовсе не то, что ищет. Она обманница со дня своего появления на свет; из нее растят Дщерь Ночи, предтечу Года Черепов. Черт возьми, ее посвятили Кине еще до того, как она покинула материнскую утробу. Девочка станет тем, кто нужен душилам; у нее нет выбора. И эта безысходность разобьет родительские сердца.
– Ну же, приятель, не молчи. Выкладывай все, что мне следует знать.
Одноглазый старался вести дело только между собой и клиентом. Он дал душиле короткую передышку. Остальные равнодушно наблюдали. У нас в плену оказался обладатель черного румела, человек абсолютно безжалостный, совершивший свыше трех десятков убийств. Если только он не получил этот статус более коротким путем, задушив другого чернорумельщика.
Кина считается верховным обманником. Предать при случае своего – для нее высшее наслаждение.
Но Одноглазый не догадался преподнести нашему пленнику этот аргумент.
Тот снова закричал, заклокотал горлом, пытаясь что-то произнести.
– Все равно ведь заговоришь, – пообещал Одноглазый.
– Я не могу сказать! Не знаю, где они!
Я