В 1978 году коммуна была разгромлена. Большинство участников получили большие сроки или попали на принудительное лечение в психбольницу. Мне тогда не было 18, и я был только отчислен с физфака ЛГУ.
В общем, как мне сейчас кажется, если бы в соответствующих органах были умнее и не громили бы кружки, подобные нашему, а наоборот – аккуратно и ненавязчиво помогали бы (любовно взращивали), то, вполне возможно, что из противников того государства мы могли бы стать его опорой. Если бы это было так, то не рухнул бы «совок», не пришла бы та дрянь, что пришла в 90-е. Но, тогда (если бы мы, и нам подобные, были востребованы) это была бы другая страна, настоящий «Союз Советских Социалистических Республик», а не тот унылый лживый безнадежный совок…
Я и сейчас во многом остался идеалистом и плохо уживаюсь с окружающим миром. И до сих пор стою за социальную справедливость и свободу личности. Но, возможно, я теперь не так категоричен, как в детстве, и в палитре моих оценок, кроме черного и белого, появились оттенки серого цвета – но суть та же.
Молодость
Как я где-то прочитал, после войны для борьбы с полчищами крыс в Ленинград в большом количестве завезли кошек. Они крупные и пушистые – это из Сибири. А местных кошек в городе к концу блокады не осталось. Местные кошки были мелкие и гладкошерстные, такие еще остались в пригородах Питера, Я и раньше видел таких кошек – средней крупности и даже скорее миниатюрных, гладкошерстных, неброского окраса, с белой грудкой и лапками. Они, как правило, поджарые, подтянутые, очень ловкие и прыгучие. И очень умные, и легко обучаются разным трюкам!
Так вот, у меня была такая же кошка, когда я жил на Миллионной улице, в расселенном сквоте, в начале 80-х. Ту кошку звали Джексон, имя мужское, но она была девочка. Я тогда был студентом первого курса ЛГУ и жил один. Дом, в котором у меня была комната в коммуналке (мансарда из 5 комнат, 6 этаж) только начинали расселять. В моей квартире всех соседей уже расселили, и мне очень нравилось жить одному в большой квартире. Я не торопился переезжать еще года два – жил там до тех пор, пока во всем доме не отключили электричество и газ.
Джексона я нашел на лестничной площадке, когда поднимался пешком домой. Котенок был серенький, маленький – месяц-полтора. Он сидел на узкой площадке и жалобно мяукал. Как он туда попал, непонятно. Почти все квартиры в подъезде были уже расселены. Жил только я на самом верху. И бегали иногда по двору большие крысы. Был уже поздний вечер.
«Я понял, что если я не возьму этого котенка, то его ночью сожрут крысы.»
Он сам бросился ко мне, прямо лез в руки. Я не мог его не взять. Так как я не очень разбирался в кошках, я посмотрел и решил, что это кот – увидел у него что-то похожее на мужской половой орган. И поэтому я и назвал