Учение планировалось на февраль – лютый месяц по меркам Белоруссии и очень «холодно—вьюжный» по северным измерениям. Я начал подготовку с себя: изучал наставление по боевой работе и получал зимнее обмундирование. Дополнительно к вещевому аттестату мне выдавалось во временное пользование: овчинный тулуп, меховая безрукавка, валенки, меховые варежки, меховые штаны, свитер и так называемый подшлемник (маска для лица) из шерсти. Без этих вещей на морозе в – 40° и сильном ветре нельзя находиться на улице более пятнадцати минут. Тем не менее, даже меховая экипировка выручала не всегда. Обмораживались и отмораживали. Сложно изучать длинную череду последовательности действий, изложенных в наставлении без их практической отработки. Это то же самое, что научиться работе с компьютером, не включая его. Поэтому я не смог подготовился к учениям в должной степени. Это ещё не вся проблема. Мало того, что учения начались, когда температура была – 37°– они начались ночью!
Память сохранила происходившее как кошмарный сон: кто-то кричит, кто—то бежит, кто-то что-то крутит. … Очень холодно (аж трясёт), а спустя сутки после начала учений хочется спать и есть. Контроль в дивизионе за ходом учений осуществлял заместитель командира бригады по вооружению – подполковник Григорьев. О нём ходили легенды. Это был очень грамотный офицер, закончивший академию с золотой медалью. На полковничью должность (замкомбрига по вооружению) он был назначен майором. В должности он находился уже одиннадцать лет и никак не мог получить звание «полковник» – очень сложная служба была в 79-й Гвардейской бригаде. Войсковая часть была большой по составу: семь дивизионов (кроме двух С-75 ещё было пять дивизионов С-200), КП, рота связи, рота РЛС, ремонтная рота, авторота и подразделение обеспечения.
Следствием крупной группировки и тяжёлых условий службы в вышеперечисленных подразделениях постоянно случалось какое-нибудь ЧП: если не в одном, то в другом.
Если фартило и давно не происходило в части ЧП, то появлялась другая причина не присваивать звание: Григорьева за плохое содержания техники и вооружения ругали комиссии, приезжающие из округа. Он дико переживал такое положение дел. До переживался до инфаркта, который случился во время очередной проверки, признавшей бригаду не боеготовой. Григорьев был не только толковым инженером, но и неплохим руководителем (кстати сильным матерщинником – несмотря на внешнюю интеллигентность), всегда участвующим в сложных делах бригады.
На описываемых учениях помню, как внезапно появился Григорьев в момент демонтажа нами антенн. Он сразу же включился в работу. Заметив неправильные действия расчета кабины «П» он окрикнул Гусева. Не видя его на меховом обмундировании знаков различия, он крикнул так: – « Эй, ты, … х…., иди сюда!»
Старший лейтенант Гусев, который тоже был шит не лыком, подбежал к нему и доложил: – «Товарищ подполковник! Х… по Вашему приказанию прибыл!»
Григорьев