Был обычный день, и мы, как всегда, развлекались, лазая по дереву, словно обезьяны (мы искали его у каждой нашей стоянки, оно было для нас чем-то вроде детской). И тут я услышала, что Старик плачет. Я тут же слезла с дерева и попыталась его успокоить:
– Что случилось? Что такое?
– Она меня ударила! Очень сильно ударила.
Что это за «она», было яснее некуда. В нашей семье никто и никогда не обижал Старика, даже отец, который всех периодически поколачивал. Да Старика и не нужно было бить – он был самый умный из нас и всегда поступал только правильно. И тут эта дура его обидела! Просто забыть об этом было невозможно.
– Ты зачем ударила Старика? – воинственно спросила я.
– Он мое молоко выпил, – ответила она в привычном нарочито спокойном и высокомерном тоне.
– Какое еще твое молоко? Это я принесла это молоко, и мой брат может пить его сколько и когда угодно, если ему хочется. И уж тем более ты не можешь его бить за такие вещи!
– А ну прочь отсюда! – она истерически закричала и начала выпроваживать меня.
Я внимательно посмотрела на нее – это была ее роковая ошибка.
Я вернулась под дерево, у которого кучкой столпились братья и сестры, стараясь услышать хоть отрывок из нашего с ней разговора. В их глазах читался молчаливый вопрос. «Завтра!» – ответила на него я.
Удача улыбнулась нам – следующим утром отец уехал на два дня. Днем, вернувшись домой со стадом, я разыскала сестру и двух братьев.
– Эта папина новая жена слишком много о себе думает. Мы должны ее проучить хорошенько, чтобы знала.
– Это очевидно.
– А делать-то что будем? – спросил Али.
– Пойдем, поможешь!
Я взяла толстую веревку, которой мы обычно привязываем вещи к спинам верблюдов. Затем мы увели перепуганную жену подальше от хижины, заставили догола раздеться и подвесили ее за лодыжки вверх тормашками на дереве. Голова ее моталась достаточно высоко, чтобы ее не смогли достать дикие звери. Она ругалась, плакала, молила остановиться, но нам было все равно. Крепко закрепив ее на дереве, мы ушли, оставив ее одну.
Следующим вечером вернулся отец и первым делом спросил, как поживает его женушка и где она вообще бродит. Мы лишь пожали плечами. Отец нам не поверил и начал допрашивать: «А когда вы последний раз ее видели?», «А где?».
Мы ответили, что она не ночевала дома – и ведь это была абсолютная правда.
Отец сильно разволновался и бросился повсюду ее искать. Обнаружил он ее только на утро – вид у нее был так себе, ведь она провисела так почти двое суток. Домой отец вернулся очень злым:
– Кто это придумал? Признавайтесь!
Вскоре мама поняла, что ей нечего бояться соперничества с этой малявкой – хоть она и была моложе мамы на двадцать лет, силы, чтобы выдержать жизнь кочевника, у нее не было.
Мы притихли и сидели, украдкой переглядываясь. Она, конечно, рассказала ему, что зачинщицей была я. Отец выждал, а потом начал неистово лупить