Рогатый, тем временем, приблизился к провожатому Матвея и остановился. Кивнув на парня, он издал несколько рычащих звуков с явно вопросительной интонацией. Уродец ответил тем же манером, вызвав у красноглазого еще одну усмешку-оскал.
– Ты… уж… поосторожнее… парень… – рыкающим голосом, с трудом выталкивая слова, произнес тот, глядя на Климова. – А то… замучился… вас… героев… латать…
Договорив, рогатый довольно хрюкнул и прошел мимо. Многорукие пошлепали за ним, а изумленный Матвей повернул голову, провожая странную четверку взглядом.
– Это наш целитель, если вдруг тебе интересно, – процедил карлик. – И на твоем месте я бы его послушался. Все, кто до тебя был, вечно израненные да отравленные возвращались. Снадобья литрами уходили. А результат один – рано или поздно все утилем становятся. И что-то я сомневаюсь, что с тобой будет иначе, – он злорадно зыркнул на Матвея. – И поздоровее видали…
Тот не ответил. Уродец хмыкнул, толкнул успевшие закрыться двери и прошел в следующее помещение.
Оно оказалось гораздо меньше и мрачнее. Тепло и свет здесь давал огонь, полыхающий в камине. Вдоль одной стены тянулись столы, на которых стояли погасшие мониторы и несколько ноутбуков. У другой ютилась старенькая модель вирт-капсулы – над ней летали радужные сгустки величиной с теннисный мяч. Из-под кресла торчали провода, соединенные с… уже знакомой Матвею многоротой тварью с щупальцами, только уменьшенной в сотни раз. Штекеры входили прямо в зубастые пасти.
Рядом с капсулой в стене была ниша, занятая маленьким диваном и винтовой лестницей из серого камня, ведущей наверх, в узкий прямоугольный проход.
– Жди здесь, – велел карлик, направился к лестнице и стал подниматься.
Вскоре он скрылся из виду, но почти тут же вернулся. За ним, неловко переставляя негнущуюся левую ногу, морщась от боли, спускалась женщина в джинсовом сарафане и длинной вязаной кофте. В полумраке ее седеющие волосы до плеч казались облепленными паутиной. Судя по лицу, женщине было не больше сорока, однако мука старила ее. В темных глазах время от времени мелькал огонек безумия.
Как только она оставила позади последнюю ступень и облегченно выдохнула, Матвей попятился.
– Зря, – глядя на него, произнесла женщина.
Подняв лицо к потолку, она что-то прошептала. Глаза на мгновение сверкнули красным. Наверху заскрежетало, и Матвей, задрав голову, увидел, что пара плит расходится, образуя люк. Из него, лязгая цепью, стала спускаться большая клетка. Остановилась она метрах в полутора от пола.
В клетке, уперев подбородок в колени, сидела Алена. Как только она увидела Матвея, схватилась за