И вот как всё происходит. (Уж поверьте мне, я знаю!) Я сижу, такой благожелательный и любезный сгусток добродетели и благородства, думая о чем-то своем, когда моя жена говорит или делает то, что с моей безукоризненно душеполезной точки зрения явно выходит за рамки. Действуя быстро и эффективно, как судья и присяжный в одном лице, я оцениваю ее поведение как очевидно греховное. Она совершила преступление, которое требует моего справедливого и решительного отпора. Для того чтобы быстро разобраться с любым нарушением моего эмоционального пространства или устранить риск нарушения моей личной безопасности, я должен ясно изобличить ее грех и открыто осудить его. И свое возможное негативное воздействие на жену – явного агрессора, с моей точки зрения, – я оправдываю тем, что моя строгая реакция хоть и прискорбна, но необходима для сохранения мира. Фактически, я просто осуществляю свое руководство – пусть она получит урок на будущее.
Мои действия и намерения кажутся правильными, не так ли? Всё ведь ясно! Но на самом деле это моя греховная плоть делает то, что она лучше всего умеет: ведет войну против духа и, в данном случае, также против Кимм.
Кимм говорит мне, что она тоже испытывает подобное душевное волнение, когда ее желания сталкиваются с моим законным руководством. Жены, вам это знакомо? Если ваш муж хочет приготовить вам теплую ванну с ароматной пеной, брак внезапно становится блаженством, почти раем. Но что происходит, когда то же самое руководство с его стороны нарушает ваши планы? Не становятся ли его слова «Дорогая, а могла бы ты…» попыткой перекроить всё ваше расписание на день?
Для увлеченной своими делами жены неожиданное руководство мужа превращается в атаку на ее приоритеты. У Кимм обычно составлен план дел на день, и дел в нем много. Этот план отражает ее искреннее желание лучше служить интересам нашего брака и семьи. Но если моя просьба угрожает изменить ее планы на день или неделю, изменить ее тщательно построенное расписание, мое благородное намерение может быстро превратиться в скрытое стремление управлять ее жизнью и контролировать ее собственные намерения. Мое «Дорогая, а могла бы ты…» превращается в предложение-гранату, с которой я начинаю сражение. Она не хотела вести бой между духом и плотью в этот момент, но поневоле вступает в него.
Если обвинять вашего супруга в том, что он провоцирует вас на грех, кажется, может быть, лишь немного сомнительным, то насколько сомнительнее обвинять в том же сам ваш брак! И подобное происходит только со мной – или мы все делаем так?
«У меня всё в порядке, когда я на работе, – может сказать супруг. – А когда я прихожу домой, начинается сражение». Как легко мы используем фразу: «У нас проблемы в браке» – словно сам брак и создал эти проблемы!
«Брат, ты не мог бы помолиться обо мне? У меня в браке есть кое-какие проблемы…» Или: «У меня в браке есть кое-какие вопросы» (что звучит еще более странно). Или: «Как у меня дела?