– Я пойду, приходите на веранду, я буду вас ждать.
Он повернулся и быстро вышел.
Я опустилась на стул и вдруг почувствовала радость. Мою тоску как рукой сняло. Опять что-то прекрасное было, только не вдали, а где-то здесь, рядом, опять запах роз наполнил счастьем всю меня.
Познакомились мы легко и просто, а вот выйти теперь из комнаты я почему-то не могла. Все сидела и сидела на стуле и не решалась ни на что. Сколько времени прошло, не помню. Вошла мама. Вид у нее был суровый:
– Маша, ну что ты сядешь здесь, как дикая кошка, забилась в угол. Пойди, познакомься с хозяйским сыном, очень интересный молодой человек. То кидаешься на мужчин со своими осуждениями, то, на тебе, выйти боишься. Пойми, раз ты прячешься от него, то он не поймет твоего стеснения, а сочтет это как пренебрежение. Собирайся и выходи.
Мама ушла, а я почувствовала себя почему-то одиноко, но возникший интерес к этому молодому человеку, теперь уже инженеру, заставил меня встать и, испытывая непреодолимую робость, выйти на веранду.
Компания за столом была небольшая: Николай Иванович, Наталья Александровна, мама и Алексей. Иногда появлялась кухарка, принося закуски и убирая посуду, она молча, как тень, перебиралась между верандой и кухней.
– А вот и моя Маша, – обрадованно представила меня мама. Понятно, что только Алексею, хотя по ее тону чувствовалось, что она хочет погордиться мною, похвастать, так же, как гордятся и хвастают сейчас счастливые Алексеевы родители.
– Глядя на вашу Машу, я не перестаю восторгаться свежестью и очарованием юности, – сказал Николай Иванович, – но, знаете, в последние дни я заметил в ней некоторые перемены. Да, Машенька, я вижу, что вам скучно здесь, что первый интерес к большому городу, цивилизации, так сказать, у вас уже прошел, вам все это надоело, как прочитанная книга, и знаете почему? Потому что люди, собирающиеся здесь на отдых, все скучают. Все мои пациенты больны в первую очередь скукой, а уж потом у них появляются другие болезни. Потому, что они все обеспечены и не должны трудиться в поте лица, зарабатывая себе на хлеб насущный, распалялся Николай Иванович и, уже обращаясь ко всем, продолжил: – Все, кто может себе позволить ездить к морю в нашем современном обществе, настолько богаты, что не знают, куда себя деть. Знаете они все – Евгении Онегины и Печорины в разных возрастах. Поэтому скука стоит здесь, несмотря на массу развлечений. Все эти люди глубоко несчастны и мне их искренне жаль.
Я была удивлена такой проницательностью Николая Ивановича и отметила про себя, что я скучаю ведь только от безделья, что и мне не приходится думать о хлебе насущном, все, что мне нужно, я получаю от родителей и ни в чем не нуждаюсь. Значит я тоже в каком-то роде Евгений Онегин.
–Так, значит, ты считаешь, что только те, кто работает с утра до ночи, только те счастливы? – начал возражать Алексей, даже спорить с отцом, – то есть только народ наш и счастлив?
– Да, если хочешь, то истинное счастье, удовлетворение от каждого прожитого дня должен испытывать только народ.
– Должен испытывать по-твоему мнению,