Он закончил корректуру и стал перелистывать страницы. На последней обложке разглядел свой портрет.
– О-о!.. Я вижу тут не только неживая природа!
Светлана скромно опустила глаза.
– Неужели я так выгляжу со стороны?.. А, впрочем, похоже. Очень даже! А что у Вас еще есть?
Светлана смутилась. Она не знала, как держать себя с таким человеком, как Андрей Федорович. Не получилось бы конфуза. Но Нюкжин подбодрил ее.
– Она у нас художница. Целый альбом зарисовала.
Светлана принесла тетрадь для рисования. Луговой перелистывал, пилоты заглядывали через его плечо.
Дольше других Луговой рассматривал портрет Нюкжина. Открытый лоб с залысинами. Лицо строгое, губы сжаты, взгляд куда-то мимо. А щеки и подбородок притемнены, видно, что не брился день или два. Сочетание задумчивости и небритости придавали лицу поразительную конкретность – Нюкжин в первую очередь думал о работе и только потом о себе.
Остальные рисунки Луговой перелистнул почти не задерживаясь: Полешкин у костра… у лодок… у рации… – маленький, собранный, хозяйственный и самодовольный; Андрей – с рюкзаком… с ружьем… на обнажении… фрагменты портрета. Главное – глаза. Они выражали два чувства: любопытство и влюбленность.
На последнем рисунке был изображен Второй пилот. Он явно позировал, но в его взгляде читалось нечто схожее со взглядом Андрея.
– Отменно! Просто отменно! Вы не ту профессию избрали! – похвалил Луговой.
Нюнжин знал его способность – смотреть мельком, но схватывать самую суть. И был доволен. А Андрей сердился. Светлана обнажала перед посторонними сокровенное, не только свое, но и его тоже.И уводя от альбома с рисунками, сказал:
– Я принес рюкзак. Тяжелый он у Вас.
Андрей не знал, что Главный возил с собой все дневники, используя каждую свободную минуту, чтобы перечитать их, сделать выписки, подготовить к публикации очередную статью.
Андрей Федорович покопался в рюкзаке и достал металлическую банку с импортной этикеткой и старинную ковшик-кофеварку на длинной ручке.
– Я сам сварю, – сказал он и пошел к костру. – Ася! Пожалуйста, приготовьте кружки.
Варить пришлось несколько порций, хотя кофе он разливал, словно украл, по чуть-чуть.
– Черный кофе пьют понемногу и маленькими глотками, – пояснял он. – Тогда чувствуется и вкус и аромат.
Его совету последовали лишь Нюкжин и Андрей. Остальные выпили черную ароматную жидкость если и не в один глоток, то в два.
– На один зуб, – пренебрежительно сказал Герасим.
– Ослиному уху и золотые серьги в тягость, – не замедлил отреагировать Луговой.
Герасим обиженно умолк. Главный, можно сказать, угощался его трудами, и вот – благодарность!
Обед заканчивался. Второй пилот и борт-механик поднялись и пошли готовить машину к вылету. Луговой укладывал в рюкзак кофеварку, которую Ася уже успела вымыть.
– Все в порядке? – спросил Нюкжин Герасима.