Еще через пять минут в приоткрывшеся калитке появилась растрепанная голова Крафта и раздался его возмущенный голос – в чем дело?
Господин Крафт, здравствуйте. Я доставил ваш обед – в свою очередь очень стараясь оставаться профессионалом – ответил официант.
Так какого… – калитка еще немного приоткрылась и Эдуард ринулся доставлять обед до столика голодного заказчика.
Крафт от тяжелого подноса отскочил, а Эдик красиво, но уже из последних сил удерживая его перед собой и двигаясь перебежками с наклонами с каждой секундой все ближе подходил к распахнутой двери холла.
Стой! – заорал Крафт, с трудом поймав равновесие и кинулся следом.
Эдуард, которому гордость не позволяла перехватить поднос правой рукой или ухватиться за него обеими руками, уже просто мечтал от тяжести избавиться и останавливаться, разумеется, не пожелал.
На самой последней секунде Крафту удалось обогнать свой обед у самой двери и захлопнуть ее перед самым носом незваного гостя.
Эдик так хотел оставаться профессионалом…
За то время, пока парень, грохоча по железу на всю улицу вызывал заказчика обеда, на некотором расстоянии от калитки собралась приличных размеров толпа. Но когда действие неожиданно переместилось вглубь двора, в калитку полезли любопытствующие. Кроме интереса к конфликту, людям хотелось еще поглядеть на двор дома, всю жизнь открытый для их глаз и теперь упрятанный новым хозяином дома.
Оживленный шепот озирающихся, проникших в чужое владение людей вконец разозлил хозяина. Вег! Вег! – услышали люди его рев.
Бедному Эдику так и не удалось избавиться от подноса, правда после толчка вставшего поперек двери хозяина, он стал легче, предметов на нем поубавилось и не осталось ни одной высокой объемной крышки.
Официант, даже не по своей воле растерявший половину добра, разве это настоящий официант?
А вокруг, как назло столько народу! Эдуард пятился к выходу, вцепившись обеими руками в поднос. Обеими! Эдуард глядел на Крафта не с испугом, а с ненавистью. Сколько ж на свете плохих людей! Только успевай отряхиваться. Так и рыщут вокруг, так в глаза и лезут. Увидят человека – не их поля ягоду, подойдут, да и отнимут… У кого – жизнь, у кого – кошелек. Да это страсть, но эту обработку всем видать, а бывают такие тихушники, как этот вот мордатый. Сам же заказал, зазвал, а как обидел… Не кошелек забрал – нет. Выказал перед всеми неумехой. Мастерство украл. Гад!
Эдик сидел в белой ресторанной амуниции «под старину» прямо на пыльной траве, привалившись к фундаменту изгороди из профнастила. Вокруг гудела возмущенная толпа. Такой, сякой, расстакой!
А что это