Балкон, а точнее, лоджия, была один-в-один как Тасина, и соединяла собою комнату и кухню. Правда, дверь на неё выходила с кухни, а из комнаты предусматривалось только окно.
«Надеюсь, хоть окно не заперто?» – с ужасом подумала Тася, выходя на лоджию. С голыми ногами и в халатике на балконе было совсем неуютно, всё-таки октябрь уже вовсю шелушил городские деревья. Бабушка накинула себе на плечи мохнатую серую шаль и вышла её проводить.
«Глупость какая! – подумала Тася, – кто вообще сказал, что я попаду домой, если залезу в комнату через окно? Ах, да, так сказала Симона. Да кто она такая, в конце концов?»
Окно было закрыто изнутри, как и следовало ожидать. А вот форточка оказалась приоткрытой, но стояла на ограничителе. Тася попыталась просунуть в щель палец, но он не проходил.
– Вот, возьми! – бабушка протянула Тасе чайную ложечку.
Наконец, ограничитель был подцеплен и сброшен, и Тася полезла через форточку в окно. До конца лезть не пришлось, Тася только дотянулась до ручки и открыла раму. Это хорошо, что она худенькая, другим такие трюки не по плечу.
– До свиданья. Заходи ещё, – напомнила бабушка, поплотнее запахнулась шалью и ушла по лоджии в сторону кухни.
– До свиданья… – откликнулась Тася.
Ей казалось, что на кухне она снова увидит милую старушку, поэтому, не теряя времени, Тася побежала туда.
Бабушки не было. Более того, не было ни ковриков-прихваточек, ни блинчиков, ни даже запаха от них… И только ложечка в руке, маленькая мельхиоровая ложечка, каких отродясь не было у Таси, настойчиво свидетельствовала: всё произошедшее – не сон.
Максик, подняв удивлённую морду, молча наблюдал за метаниями Таси по квартире.
7
Письма, крепко перевязанные бечёвкой, лежали в серванте, в наивном тайничке за фальшивой стенкой выдвижного ящика. Видимо, тот, кто опустошал квартиру перед продажей, очень торопился и не обратил внимания на странно коротковатый ящичек. Тонкая фанерка, вставленная без клея, даже не пыталась хранить чужие секреты – сразу разболталась и выпала, вывалив пачку писем.
И побежали перед глазами прозрачные строчки на пожелтевших страничках из школьной тетрадки в клеточку, а за ними – чьи-то судьбы, такие беззащитно оголённые этими самыми строчками.
* * *
Здравствуй, мама!
Да, ты права, я оказалась дурой, и Ли Сун Джун никогда на мне не женится. Но от ребёнка избавляться не собираюсь, я это твёрдо решила. Так что, пожалуй, рожать буду здесь, в Москве, а там уж оформлю академический отпуск и переберусь с малышом к вам, на свежий воздух, на парное молоко. Из общежития не выгонят, я надеюсь, до родов.
Яна из соседней комнаты научила меня вязать крючком. Оказывается, это так занятно – вывязывать разные петли и столбики. Я уже связала одни пинеточки. Такие крохотные-крохотные! А ещё у нас ситец давали, я три раза вставала в очередь, запаслась, будут пелёнки. Ещё байки раздобыть бы.
Забыла в прошлый раз написать, что 9 мая мы с девочками