И этот орган я беру!»
– Тогда второй подарок – даме,
Такие вышли пироги.
Безделка, судя по рекламе.
Возьми, красавица, мозги.
Ева и Творец
Когда Творец, наполнив чрево,
В Эдеме сладко почивал,
К нему явилась дева Ева,
И ну устраивать скандал.
Что, дескать, всё ей надоело
В так называемом раю,
И что для девушки – не дело
Впустую тратить жизнь свою.
Что ей тут скучно, одиноко.
Нет ни подруг и ни друзей.
А от Творца-то много ль прока?
Хоть Бог, да всё ж – не пара ей.
– Замолкни, чёртова зараза!
Аз мужика тебе воздам,
Чтобы решить проблемы разом,
И назову его – Адам.
Тебе он мужем станет верным,
Поскольку женщин нет вокруг.
Ему трепать ты будешь нервы,
А мне базарить недосуг.
Но за подобную услугу
Я наложу один запрет —
Не смей рассказывать супругу,
Что первой ты пришла на свет.
Жучкина тайна
Читал я «Репку» с внуками своими
И вот что показалось очень странным —
Лишь у собаки в сказке было имя,
Все остальные как бы безымянны.
Для деда, бабки, внучки, кошки, мышки
Не названо ни имени, ни клички.
И я, решив порыться в умных книжках,
Пошёл в библиотеку по привычке.
Нашёл про деда гору диссертаций,
А в них имён десятки и фамилий:
Мазай, Антип Иваныч, Тит Гораций,
Олег Фомин и Прохоров Василий.
Один профессор вывод сделал дельный,
Всё разложив по полочкам толково,
Что дед, Вениамин Ефимыч Тельман,
Был крепостным у графа Воронкова.
В солидном историческом журнале
Статью я отыскал совсем недавно,
Учёные бесспорно доказали,
Что бабку звали Марья Николавна.
И там же, на семнадцатой странице,
Я обнаружил не без интереса,
Что внучка их, красавица, юница,
По метрике записана Агнесса.
У кошки было точно имя Тома,
Писали – кот, но в это я не верю.
А мышку, видно, кто-то из дурдома
Прозвал чудным заморским словом Джерри.
Вопрос остался, граждане, однако.
Он прицепился к мозгу, как липучка:
Какого хрена только лишь собака
Имела имя в их «могучей кучке»?
Вдруг озаренье! Музыка и флаги!
В исходном тексте не было ни Жучки,
Ни псицы, ни собаки, ни дворняги,
Лишь пёсья самка, та, что в рифму внучке!
Но видно в департаменте культуры
Нахмурились на рукопись сурово,
И резвые подьячие цензуры
На кличку заменили это слово.
Отныне я могу не просыпаться
Ночами с криком: «Дай подсказку, Боже!»
Нет,