Был погружен своей кручиною,
Которой имя есть «Любовь».
И снова ты явилась призраком,
Виденьем в белом неглиже —
И это было явным признаком,
Что я с ума сошел уже.
Но от тебя так сладко веяло
Лугами в яростном цвету —
Как будто их сама ты сеяла,
И опыляла на лету.
Твои струились ноги длинные
И проливались на печаль,
И взоры робкие, невинные
Не укрывались за вуаль.
И это чудное явление
В себе таило ход времен
И несказанное томление
Взошедших на святой амвон.
И христианско-мусульманская
Вдруг амальгама пронялась,
И песня, ритмами шаманская,
Восточным ветром принеслась.
И рукава твои широкие,
Волнуя ветер во хмелю,
Как будто крылья одинокие,
Парили в тонус журавлю.
И были так прекрасны волосы
Твои на фоне грез моих,
Что юго-северные полюсы
Глядели выпукло на них.
И все наполнилось желанием
И вожделением вокруг —
И было это не закланием,
А воскрешением для мук.
И талисман твой треугольником
К себе природу приковал,
И был я радостным невольником,
Обретшим в муках идеал.
И долго, долго длилось бдение,
И ты медлительно плыла
В мое ночное наваждение,
Светясь из каждого угла.
Я простирал к тебе объятия,
Но ухватить тебя не мог,
Как будто был в сетях заклятия,
Определившего итог.
Лучи забрезжили восходные —
И ты растаяла в заре
И мне оставила холодные
Воспоминания в ребре.
И утро стыло безутешное,
А с монитора шел обстрел —
Глядела в душу мне насмешливо,
Расставив ноги, буква «Л».
СОВЕТ КРАСАВИЦЕ
Какими меришь мерками,
Включив воображение,
Когда ты смотришь в зеркало
И видишь отражение
Своих надежд несбывшихся,
Своих мечтаний канувших,
Своей любви разбившейся
И слез, на сердце капнувших?
Сверяешь ли со звездами
Судьбу свою элитную
Иль, может быть, под верстами
Хранишь ты челобитную
К тому, кто не печалится
И не весельем тешится,
И кто за нас ручается,
Когда хотим мы вешаться?
Чего ты хочешь, милая, —
Вселенского признания
И чтоб твоя фамилия
Была для почитания?
Ну что ж, иди до запада
И души переделывай,
Но только, всех царапая,
Невинных не расстреливай.
Когда же запад чопорный
Разочарует холодом,
Не ввинчивайся штопором
В страну с духовным голодом.
А все, что наковеркала,
Исправь, взглянув