К Крошеницыну в кабинет вошёл Дубовик с плоским монитором в руке, похожим на тот, который Володя нашёл у себя в кожаном планшете.
– Вопросы есть? – Крошеницын сложил свои бумаги в стопку и выдержал краткую паузу. – Вопросов нет! Всё, полковник, свободны!
– Вот ещё что, – жестом остановил Володю в дверях Дубовик, – будьте готовы к артподготовке. – Дубовик произнёс это, обращаясь одновременно и к Володе, и к сидящему напротив Крошеницыну. – Её проведём не мы, её организуют из Москвы. Как именно и во сколько они это сделают, из чего будут стрелять – не знаю. Позже будет ещё информация об этом. Если её передадут по обычным каналам связи, слушайте слово «дыня». Больше ничего сказать не могу, не спрашивайте даже. – По лицу Дубовика пробежала улыбка. – Ни там «торпеда», ни «колхозница», конкретики пока у нас нету.
…Володя взбирался по верёвочной лестнице на свой сухогруз. Лестница раскачивалась на ветру и скребла деревянными ступеньками о борт. Оставляя на воде пенный след, резиновый катер – РИБ уходил дальше, к хвосту их конвоя.
Если это и война – так как она нарисована в конспекте, – то она должна быть несколько другой. Ну ладно, что на нас не нападают, проехали. Хотя у Володи и на эту тему была зарисовка в конспекте, как он с однополчанами-одногруппниками при свете керосинки изучает карту в палатке в зимнем лесу и планирует ответный удар по вторгшимся врагам. Круто, что он сам не рядовой и даже не капитан, а вот на тебе – целый комбриг и полковник. Но вокруг же нет никого из друзей по институту! Весь смысл той, нарисованной войны был в том, что вокруг товарищи и друзья – так рассуждал Володя Салтанов.
В маленькой каюте он долго вымачивал в чашке чайный пакетик, стараясь тем самым сделать чай ещё чернее. «Чего с родителями – тоже ведь непонятно! Где они сейчас, во всей этой конструкции? Они у меня остались, как были, или этот ветер времени подогнал мне каких-нибудь других совсем? А если повезло, и они остались, пусть повзрослевшие на двадцать лет, в моём ли городе они теперь живут?» Володя меланхолично сжевал военный крекер, жёлтый, как картон, и солёный, как морская вода.
Хлоп себя по карману – где мобильный? В прошлом году, постажировавшись помощником адвоката, Володя заработал на пузатенький, синего цвета телефон Ericsson с толстым штырьком-антенной. «А сотовый-то мой – ту-ту, остался дома, в России!» Снова вспомнился суровый комкор, которого, однако, можно спровоцировать на разговор –