Его глаза снова стекленеют, и ручка вновь начинает вращаться. Только в этот раз она не просто крутится в его руках, а плавно перекатывается между пальцами, не сбиваясь, даже когда Мато поднимает руку. Сейчас он просто красуется, но тошнота, которая накатила на меня, когда я впервые увидела имплант, утихла, и ей на смену пришло любопыт-ство.
– Так ты больше не можешь пользоваться левой рукой? – спрашиваю я. – А если имплант сломается?
Он вздыхает:
– Кодировщик с таким потенциалом, как у тебя, не должен быть настолько ограниченным. Если имплант может двигать моей рукой лучше, чем я, то почему бы мне не позволить ему делать это? Бо́льшая часть нашего мозга занимается простым контролем над телом, а это ценное пространство. Если подавлять нейроны в мозгу достаточно долго, то мозг начнет их использовать для чего-то другого. И нейроны, которые раньше контролировали мою левую руку, теперь могут быть использованы для чего-то более полезного – мыслей, воспоминаний, вычислений. Имплант не инструмент для управления движениями. Это система для реорганизации человеческого мозга.
Я сижу, уставившись на него. Какой безумный замысел: изменение нейронных связей в мозгу и перенос контроля за движениями на имплант, чтобы заново использовать это пространство и стать умнее. Меня ужасает мысль, что Лаклан поместил это в мою голову против моей воли, но в то же время в груди трепещет волнение от того, как я могу использовать это. Это же передовые технологии. Мато опускает ручку, и я ловлю себя на том, что смотрю на него, зачарованная интеллектом, отражающимся в его глазах.
Интересно, что он уже загрузил на имплант и что получил взамен.
– Так что это не подавитель памяти, – говорит он, катая ручку по столу. – Но с помощью него можно изолировать те части мозга, в которых хранятся воспоминания, и подавить их. Хотя есть множество более простых способов, чтобы сделать это.
Я киваю и беспокойно ерзаю на стуле, переведя взгляд на ручку, которую он крутит на столе. Есть множество более простых способов сделать все то, что Лаклан сделал со мной. Спрятал, изменил, подавил воспоминания… да он даже пропустил вакцину через мое тело. Но Лаклан никогда не тратил время и силы на бесполезные действия.
Слишком многого я не понимаю в его поступках, и это начинает пугать.
– Ты готова попробовать взломать имплант? – спрашивает Мато. – Если тебя слишком напугало его изображение, то мы можем подождать…
Я смотрю на него и прищуриваюсь, ожидая увидеть снисхождение на его лице, но вместо этого вижу выражение, которое часто замечала у Леобена во время наших тренировок. Свирепость в глазах, намек на улыбку на лице, словно он загоняет меня в угол, но при этом знает, что я достаточно сильна,