НЕМНОЖКО
А мне кажется, Бог, он – великий поэт.
Он частички себя расплескал по планете:
и в травинушку-камешек, и в солнечный свет, —
и спросил нас: «Довольны ли, дети?»
И кивнули в безмолвии горы, леса,
согласилась последняя мошка.
Человек лишь стоял и слагал словеса:
одолжу, мол, у Бога немножко.
ХОРОШАЯ МУЗЫКА
Заплутавшим в навозе жуком
я искал тебя, о идеал.
И глазами, и на ощупь рукой —
средь убогостей тонны искал.
Содрогался в конвульсиях слух,
отторгая вибрации волн.
Или нет уж тебя, милый друг? —
где бы ни был, нигде не нашёл.
ПЕРВАЯ (ИСКРА)
…маленькая, словно случайность
хрупкая, словно хрусталь
сейчас этот пляс отчаянный —
вспыхни или растай
сейчас и смешно, и весело:
плюнь – и потухнет вся
смеются над спичками бесы
Ангелы же – в слезах
маленькая, а случайная?
хрупкая, а слаба?
от Тебя брали мы начало,
к Тебе жались мы в холода,
и свинцово-тяжёлому небу
кто скомандует: ливень в бой?
(помнишь, видели грозные зарева
над робеющей листвой?)
это ты освещала дороги
и сжигала империи в смрад!..
маленькая – до поры,
да
хрупкая – без преград
или светом дарить беззаветным,
или сжечь всё и вся на корню —
какому отдашься ветру?
к какому примкнёшь огню?
маленькая, словно случайность
хрупкая, словно хрусталь —
для тех, кто живёт нечаянно
для тех, кто не смотрит вдаль
«Многоточие деловито…»
Многоточие деловито,
молча съело секунды три.
Точно что-то здесь было забыто,
я боюсь пустоты внутри.
А не лучше нерв обесточить,
чем, насилуя словари,
искать истину в многоточиях,
каждый раз добавляя свои?
Дайте слова читателю, слова!
Напечатано, сказано ли,
ведь живёт оно, птица словно,
и поёт лучше тысячи лир!
Его можно и заглушить герцем,
если слишком душа болит.
Только знай, что гнездо ему – сердце.
Вместе будут они – монолит.
Брешь, прореха – твоё молчание.
(Исключенье пчелиных сот) —
где пустоты – там лишь отчаяние.
Только слово там не живёт.
ПИКНИК НА ДАЧНОМ УЧАСТКЕ
Посвящается Умарову М., Булгарину М., Григорьеву М., Нуромской Л., Пауткину Д.
…Вчера включили чайник.
Вышли из избы.
Ставили палатку уже не все трезвы.
Вчера летели шутки, по ним стреляли смехом —
осколочки, осколки…
залитый водкой стол.
На даче вокалистки
слабеет сильный пол,
на теле пляшет чья-то куртёнка с синим мехом.
Прости, меланхолия,
за грубость, и прощай.
Всю ночь на кухне грелся
забытый всеми чай.
Угар, умат и маты,
углями кис мангал,
переживал утраты:
ожив, шашлык сбежал.
Где музыка гремела,
где рок, а где хип-хоп?
Одна берёза белая
услышала би-боб.
«Нас семеро. Нас семеро.
Чёрт, где сидит фазан?!.» —
радуге от Северной
я внял, держа стакан.
Поехали, заахали,
трезвее всех