– Алло.
– Стас. Послушай и не перебивай меня. Сколько тебе осталось? Полгода? Ты уйдешь и вспоминать о тебе, будем только мы с баб Клавой. А знаешь, что будет с твоей матерью? Она через пару лет тоже умрёт. Или её убьют. Нет, сначала выселят из квартиры. Заставят подписать какие-нибудь документы, а потом выкинут на улицу. И ближайшую зиму она не переживет, – Мира не успела договорить, как Стас бросил трубку.
Она долго сидела в машине и думала. Через полчаса от него пришло сообщение: «Жди. Сейчас спустимся». Он сделал это ради неё. Ради матери.
Прошло не больше 15 минут, как Стас под руку с матерью, которая ещё плохо держала равновесие, вышел из подъезда. В руках у него был небольшой пакет и спортивная сумка. В пакете его вещи. Август в этом году был жаркий, что было ему на руку. Кроме куртки, которую они с бабой Клавой в складчину купили ему три года назад, тёплых вещей у него не было. Куртка сильно жала в плечах, но ходить в ней было ещё можно. В спортивную сумку он сложил вещи мамы, которых тоже было немного. Но о ней он всё равно думал больше, чем о себе. Поэтому скромные запасы еды, которые были в их доме, он собрал ей в дорогу. Первое время они ехали, молча, но Мирославу напрягала тишина. Она давила на неё ещё и потому, что она чувствовала вину перед Стасом.
– Как тебе удалось уговорить её? – спросила она.
– Мир, перестань. Ты же видишь она в дрова. Её не нужно уговаривать, поднял и повёл.
– Заедем в магазин, купим им еды, потом за дядь Митей. Он будет ждать нас у старого лагеря, – она улыбнулась. – Помнишь, ночью лазили туда в поисках привидений?
Он помнил. Помнил всё, что было за эти короткие три недели, когда работники социальной службы принудительно отправили его в лагерь. Сначала он воспринял это, как тюремное заключение. И мать надолго оставлять одну не хотелось. Ещё больше он боялся, что в случае неповиновения его отправят в детдом. И вот, поддавшись на уговоры бабы Клавы, которая обещала следить за непутёвой родительницей, он всё-таки согласился. И там, веселая и улыбчивая, но абсолютно пустая, как ему показалось на первый взгляд, воспитательница Мирослава Игоревна на три недели подменила его настоящую жизнь на беззаботно-счастливое детство.
Она показала ему радость обливания друг друга водой в жару, заставила пригласить на медленный танец её – тоже очень чистенькую девочку из отряда. Вытащила его вместе с отрядом в заброшенный лагерь – разоблачать легенду о приведении. Научила раскаиваться и просить прощения даже за мелкие проступки. Научила брать ответственность за целый отряд и, наоборот, подчиняться командиру. Она поставила себя на одну с ними ступень: могла разочарованная заплакать и уйти с вечернего огонька. Это было не педагогично и не по-взрослому, зато по-настоящему. Он верил. И Мирослава Игоревна не подвела, поэтому он доверил ей ещё и свою жизнь.
– Стас, –