– А я думаю, гранатами подрывают, в какой магазин не зайдешь – одни головы да копыта.
Все, конечно, знали, куда исчезает остальное – под прилавок, откуда его можно было заполучить лишь знакомым мясника, или любому в обмен на услугу или за переплату. Такое положение наблюдалось больше в провинциальных городах, в Москве и Ленинграде дефицит был не так заметен, да и марку с трудом, но старались держать. Вот еще один анекдот того времени на эту же тему:
Одессит в Ленинграде читает вывески на магазинах «Ленмясо», «Ленрыба», «Ленмолоко».
– Я не знаю как там в Херсоне, но у нас в Одессе точно не разрешат «О де мясо», «О де рыба», «О де молоко».
Когда умер Брежнев, я сам видел, как люди плакали. Видимо многие чувствовали, что с ним закончилась определенная эпоха, жизнь пусть и монотонная, но предсказуемая. И они не ошиблись.
Оговорка радиокомментатора на похоронах Андропова:
«Все политбюро в полном составе идет к могиле» —
оказалась в какой-то мере пророческой.
После введения свободных цен у основной массы людей, простых тружеников и пенсионеров, подгибались коленки, в тот момент, когда они проходили мимо прилавков, которые быстро начали наполняться импортным ширпотребом. Народ не сразу осознал то, что было утеряно и еще пытался шутить:
Нет, ребята, я считаю, сгоряча
погребли мы Леонида Ильича!
Помер? Мало ли что помер! Что ж с того?
Вон другой Ильич лежит – и ничего.
Тот лежит Ильич, а этот бы – сидел,
оставаясь как бы вроде бы у дел.
И, насупившись, молчал бы, как живой,
покачнешь его – кивал бы головой…
Я не знаю, что за дурость! Что за прыть!
Лишь бы где-нибудь кого-нибудь зарыть!
Ни носков теперь, ни сахара, ни клизм…
А какой был развитой социализм!..
Деньги теряли вес на глазах. Именно тогда тысячу рублей стали называть куском, ведь за нее в начале 90-х можно было купить только кусок колбасы. Люди стали все чаще жаловаться и на помутнение в голове и ослабление других частей тела. У меня это невольно зафиксировалось:
Сны меня давно не посещают —
Эротические, я имел ввиду,
И, похоже, что-то мне мешает —
Я грешу немного на еду.
То ли мне калорий не хватает,
Витамины может быть не те,
Ну а может что-то выгорает
Когда жарю на своей плите?
А когда откушав блин горелый,
(У меня же масло – дефицит),
Я невнятно ощущаю тело
И в глазах по странному рябит.
И за этой странноватой рябью,
Словно у Ван-Гога и Де-га
Не воспринимаю стать я бабью,
Не волнует грудь или нога.
А волнует то, что вымирает
Вся страна, хотя и нет войны,
И народ все больше забывает
Что такое эротические сны.
Кстати