– Не эту, – прервал Сережа.
– Баю-баю-баиньки, прибежали заиньки. Стали заиньки скакать, нашу деточку качать…
– Мама, не пой пожалуйста, – чуть не плача проговорил Сережа.
– Что такое, мой хороший?
– Просто, когда ты поешь, еще больше плакать хочется.
Жар хлынул маме в лицо, по плечам пробежала дрожь беспокойства и чувство вины обрушилось на голову ледяным дождем. Он там один! Маленький еще мальчик. Как же она довела до такого? Когда упустила болезнь малыша? Почему не была внимательной? Как он там теперь без нее?!
Мама сделала вдох и выдох, почувствовала себя и вспомнила о дыхании.
– Сереженька… ты ляг на спинку. Сделай вдох, а теперь выдох. Медленно-медленно. Постарайся расслабить ноги, руки. Почувствуй, как все тело расслабляется и даже голова. Чувствуешь? Получается?
– В-вроде, – он прерывисто вдохнул.
– А теперь сделай еще глубоооокий вдох, чтобы живот надулся. И выдохни мееедленно– медленно.
Вдохи у Сережи были сначала как бег по ступенькам, но примерно на четвертом–пятом дыхание стало ровное. Мама, сама того не замечая, дышала вместе с ним, как бы настраивая на нужный ритм.
– Вот так, подыши…
Через несколько минут мальчик уснул. Продолжая делать глубокие вдохи и выдохи, чувствуя, как надувается и втягивается живот, мама выжидала прежде, чем нажать на красную кнопку на экране. Всегда тяжело узнать ту последнюю секунду, когда ребенок уже точно провалился в сон и не вскочит, как только родитель сделает шаг в сторону двери. Но тут волнение о том, что в боксе может проснуться малыш, пересилило. Мама сбросила вызов, вошла в палату и, наконец, легла.
II
В 7.30 утра и 6.30 вечера из процедурной детского инфекционного отделения выходила дежурная медсестра. В руках ее был металлический лоток, полный разнокалиберных шприцов с желтоватой жидкостью – антибактериальным раствором. Быстрое шарканье шагов раздавалось в коридоре и через пару минут по всему отделению каскадом начинал звучать детский плач. К этому хору примкнул и маленький Максик.
Розоватые стены бокса никак не скрашивали серый день, серую еду в тарелке с узором из советского прошлого и ощутимое чувство тревоги за старшего сына. Зато в коридоре был целый мир, частью которого становились мама и Максик, когда изредка выходили из палаты на «прогулку» и встречали других обитателей нового для них пространства.
Мальчик Ваня лет пяти сам подошел к маме, чтобы завести знакомство. Дал Максику подержать черный пластмассовый пистолет с красным дулом и большую машину. А потом сказал: «У меня ничего не болит. Мы просто приехали сюда пожить, пока нашу квартиру переделывают. Там будут новые стены и пол». За Ваней из палаты вышла невысокая, кругленькая прабабушка. «Все работают, некому с ним лежать, вот меня и вызвали, – то ли жаловалась, то ли просто констатировала она. – Я тоже работала да пришлось