В Синдрово в начале XX века насчитывалось две с половиной тысячи человек, в Лохе – вдвое больше – около пяти тысяч. В обоих селах – классическая поземельная община с переделами земли каждые шесть-восемь лет и с такой чересполосицей наделов, что и представить себе трудно. В Синдрове на одну разверсточную душу приходилось до 24 полос в пяти местах общинной земли, ширина которых доходила до восьми метров. Ну, как пахать на таких полосках, то и дело переезжая с одной на другую? Но мужицкий кадастр все делил строго «по равнению». Точно было известно: на этом поле десятина даст двенадцать телег ржи, а на том – только полторы. Вот и делили каждое поле так, чтобы всем досталось по полоске. А в Лохе при дележе использовали жребий, и, если кому выпала полоса в плодородной степи, он плясал от радости: «Ой, теперя мы с хлебом».
Пахали сохой, жали серпом, молотили деревянным цепом. Только у самых зажиточных крестьян перед революцией начали появляться более современные сельхозорудия. Урожаи были низкие. Синдровцы сеяли больше всего озимую рожь – культуру, столь близкую сердцу бунинского Лукьяна Степанова, цитированного мною выше: «Как сеяли деды-прадеды ржицу, так и нам бог велел. Они только ее, матушку, знали, а цигарки из трехрублевок вертели». Но синдровцы, хотя и придерживались дедовских традиций в земледелии, богатеть не спешили. Рожь давала с десятины 12 пудов, около двух центнеров зерна. Если взять самую низкую современную норму высева ржи – несколько больше центнера, то это получается сам-два. Где уж тут богатеть! Лоховцы же хозяйствовали более эффективно: занимая поля также в основном озимой рожью, собирали по четыре-семь центнеров зерновых с гектара.
Земли остро не хватало. Если в 1864 году на едока в Синдрово ее приходилось 3,5 десятины, то в 1911 году – вдвое меньше, 1,7 десятины. Точно то же самое происходило в Лохе. Там население с 1835 по 1903 год увеличилось вдвое, и, стало быть, пашня на душу населения сократилась также вдвое. Как тут не бунтовать, не жечь помещичье имение, которое со своими сотнями десятин словно заноза в мужицком сердце.
Тем не менее имущественное неравенство среди крестьян обоих сел было разительное, но зависело оно от состава семьи: чем многолюднее двор, чем больше в нем рабочих рук, особенно мужских, тем больше у него земли и скота. В Синдрово большинство семей из трех человек не имели земельного надела и лошадей. Семья в пять человек уже обладала девятью десятинами земли и нередко имела лошадь. А двор, где жили девять-десять человек, имел от двенадцати до двадцати десятин и две лошади.
То же самое в Лохе. Анализ переписных листов показывал, что к малоимущим семьям относились молодые пары с малолетними детьми, стариковские пары, одинокие вдовы и вдовцы, а самые богатые землей и скотом семьи состояли из восьми-двенадцати человек.
Казалось бы, при таком расслоении село должны были сотрясать зависть и социальные