– Что будем делать, господа?
Те, почтительно встав перед князем, растерянно пожали плечами. Лейб-медик Крейцер изрек:
– Это менингит, Ваше Императорское Высочество. Мы, да и кто-либо другой ничего сделать не в силах. Таково мнение авторитетного медицинского консилиума, вчера проведенного. Современная медицина не имеет соответствующих средств. Есть только описание болезни и некоторые рекомендации. И всё уже испробовано. – И, понизив голос до шепота, оглянувшись на Марию Фёдоровну, добавил, – Надежды практически никакой.
Великий князь то молча разглядывал лица медиков, то переводил взгляд и с болью смотрел на младенца. Чувствовалось, что у этого очень доброго человека болит душа, но необычайная внутренняя сила не дает ему смириться с неизбежным. Великий князь еще раз поцеловал руку Марии Федоровне и, сгорбившись, пошел из комнатки. За ним следом вышел растерянный Александр Александрович. За дверью они остановились и так молча стояли, не глядя друг на друга. Слов не было… Вдруг дверь в детскую внезапно открылась, ударив Александра Александровича в плечо, и из неё выскочила няня. Не извинившись, она затараторила, обращаясь к Михаилу Николаевичу:
– Батюшка князь, послушай хоть ты меня, неразумную. Говорю, говорю всем, никто не слушает, все только отмахиваются. Здесь, в Царском Селе при Софийском соборе, недалече от него живет старец Сергий, святой человек и большой лечебной силы. Пусть посмотрит нашего Ангелочка. Хуже не будет. Заклинаю тебя, князюшка, поезжай, привези Сергия. Только ты, княже, другой уговорить старца не сможет. Непослушен он и горд…
– Стой, Аксинья, хватит, не части! Как найти, скажи, старца этого, Сергия?
– Как-как! Вон, господин Горошин пусть конвойного Прохорова с вами снарядит, которому Сергий сорванную спину вылечил. Тот знает…
– Хорошо, – оборвал великий князь словоохотливую няньку, – Горошин, плащ! И давай Прохорова ко мне. – Решительности Михаилу Николаевичу было не занимать.
3
Сходу вскочив на огромного вороного жеребца, Михаил Николаевич пришпорил, крутанул на месте горячего коня и бросил его в галоп. Следом на таких же вороных конях, пригнувшись к лукам и не обращая внимания на усилившиеся дождь и ветер, помчались четыре казака в бурках, наброшенных на черные черкески, и в черных же папахах. Именно эти сильные и ловкие прирождённые воины всегда сопровождали великого князя, куда бы он ни ехал, и следовали за ним с Кавказа в Санкт-Петербург и обратно. Вперед вырвался Прохоров в красной черкеске императорского конвоя на гнедом скакуне. Бурку подхватить он так и не успел.
Проскочив Софийский собор, маленькая кавалькада достигла небольшого бревенчатого дома, стоявшего на отшибе. Слетев с коня, Прохоров бросился к низкой двери под деревянным козырьком «домиком». За ним спешились остальные