Надежда, торопливо глотая горячий кофе и поглядывая в сторону двери, протараторила:
– Ну и пусть «ленивый»! Некогда мне его варить! Некогда! Да и незачем. И так вкусно. Сейчас налью! Где же эти дети, в конце концов?! Одной на работу, второму на учебу – а они дрыхнут! Марина! Антон! Ау! Петушок пропел давно!
Не получив ответа, она от души сыпанула во вторую чашку молотого кофе, так же залив его кипятком. Мама в это время поставила перед Максимом тарелку с горячими оладьями, щедро политыми густой сметаной.
– На, зятёк любимый, горяченьких, ешь на здоровье.
Максим поймал руку Веры Ивановны и поцеловал её:
– Спасибо, тёща дорогая. Если бы не вы, давно бы уже помер с голоду. С такой деловой женой, как моя, это запросто…
Надежда поставила перед мужем его кофе.
– Чтоб я так жила, как ты голодаешь!
Максим, улыбнувшись, принялся с аппетитом завтракать, Николай Васильевич снова уткнулся в газету, а Вера Ивановна вернулась к плите допекать оладьи.
Надежда набрала в грудь побольше воздуха:
– Да Марина же, Антон! Что ж это такое! Мы из-за вас опоздаем! Сами будете добираться!
В столовую неторопливо вошла, будто вплыла, Марина – высокая стройная девушка уже в «боевой раскраске» и с тщательно уложенными волосами, но при этом в коротеньком халатике и смешных тапках в виде «зайчиков».
– И зачем так кричать? – томно проговорила она с порога хорошо поставленным голосом. – Я готова…
– И уже, судя по всему, в образе! – заметила Надежда. – Доброе утро, милая Шехерезада Ивановна! Ты на часы смотрела? Я из-за тебя, между прочим, в ванную попасть не могу!
– Утро добрым не бывает… Тем более, в понедельник… А ванных в этом доме как минимум две… – глубокомысленно изрекла Марина и пошла по кругу, чмокая присутствующих. – Привет, мам. Привет, бабуль. Привет, дедуль. Привет, Максим…
Села рядом с дедом, сделала глоток чая из его кружки, поморщилась.
– А что такой холодный?
– Зато оладьи горячие, – ответил Николай Васильевич, не отрываясь от газеты. – А на чужой каравай рот не разевай. Себе налей да и пей. И вообще, ешь давай быстрее, на работу опоздаешь. Без тебя «кина» не будет…
Марина взяла оладушек из тарелки деда и с наслаждением его понюхала.
– Так мне к одиннадцати сегодня. Бабуля, ты – искусительница… У меня же ди-е-та! Я в экран не влезу, и меня с телекомпании поганой метлой погонят! Сяду вам на шею – сами же ругаться будете. А всё твои оладушки, блинчики, варенички да пирожочки…
Марина откусила кусочек и даже зажмурилась от удовольствия. Вера Ивановна отозвалась от плиты:
– Подожди, Мариночка, сейчас свеженькие будут…
Марина со страдальческим видом посмотрела на бабушку, погладила себя по впалому животу и обречённо вздохнула.
– Чаю или кофе налей, не жуй всухомятку, – строго сказала Надежда, перемывая посуду у раковины.
Марина