– Сейчас она хорошо поспит, – сказала врач, захлопывая чемоданчик. – Никаких внутренних повреждений нет. Похоже на нервный срыв. Может, перед сессией перенапряглась – такое у студентов бывает. Обязательно обратитесь к вашему участковому невропатологу… Да, и, кстати, на календарь свой обратите внимание – сегодня уже понедельник, 16 мая. А у вас всё ещё воскресенье, 15-е… С толку сбивает…
– Да это Надюшин – она обычно сама листочки по утрам срывает, с детства привыкла, а сегодня – сами видите – не до этого было… – зачастила Вера Ивановна.
– Вижу, что не до этого… – врач повернулась к Наде, которая, прерывисто дыша, лежала с закрытыми глазами. – Ну вот, напугала родителей, красавица. Разве так можно? А главное, на пустом месте…
– Я только что похоронила своих детей… – не открывая глаз, еле слышно прошептала Надежда. – А муж предал меня…
– Что? Что ты сказала? – не расслышав, переспросила врач.
– Я только что похоронила своих детей… А муж меня предал…
Вера Ивановна бросилась к дочери, наклонилась над ней.
– Наденька… Ты что это… Что ты такое говоришь…
– Я только что похоронила своих детей! – отчётливо произнесла Надежда, а затем закричала, вырываясь из рук отца, который пытался её удержать. – Я похоронила своих детей! Их нет! Их больше нет! Моих детей больше нет! А Макс предал меня! Мы хотели дочку! А теперь у него будет сын! Я не хочу жить! Господи, зачем это всё?! Зачем?! Я так не хотела! Так не надо! Это нечестно! Я не хотела так! Не хотела! Верните моих детей! Верните мне их! Чёрт с ним, с Максом, но верните мне моих детей!
Врач «Скорой» снова быстро раскрыла чемоданчик и скомандовала обезумевшим от ужаса родителям:
– Готовьте девочку к госпитализации…
2010 год. Воронеж.
В то последнее утро своей старой жизни, на пороге 45-летия, Надежда Орлова проснулась абсолютно счастливой. Как в детстве, на весь дом пахло мамиными оладушками, а из кухни доносилось такое знакомое покашливание отца, его привычный басок: «Бу-бу-бу…». О чем говорит – непонятно, но можно догадаться: о политике, предстоящих весенних работах в саду, планах на день и проделках уже взрослых внуков – её детей Марины и Антона.
Рядом посапывал любимый муж Максим – до глубокой ночи смотрел какой-нибудь свой биатлон или футбол, а сейчас не может, как сам же ворчит по утрам, вырваться из объятий Морфея. «Что у вас с этим Морфеем – признавайся?!» – делала суровый вид Надежда, на что Макс загадочно улыбался и сладко, до хруста в суставах, потягивался.
25-летняя дочь Марина наверняка уже заняла ванную на втором этаже – и это надолго: звезде местного телевидения даже к завтраку положено являться при полном параде. Строили бы они дом сейчас, то обязательно предусмотрели бы по собственной «помывочной» в каждой спальне, но тогда и два санузла – по одному на этаж – казались пределом мечтаний.
Слава Богу, что сын Антон – студент 4 курса университета и будущий программист – будет спать «до победного», как любая уважающая себя жертва Интернета, так что есть вероятность в ванную всё-таки попасть. В крайнем случае, всегда можно спуститься вниз, на родительскую половину, хотя там нет ничего из того, чем обычно пользуется по утрам Надежда, – всех этих кремов, скрабов, тоников, дезодорантов и прочих женских прибамбасов, без которых невозможно представить жизнь современной городской дамы элегантного возраста.
Надежда погладила мужа по колючей щеке – тот, не открывая глаз, потянулся к ней губами, руками и всем телом. Надежда тихонько засмеялась и змейкой выскользнула из-под одеяла – утро понедельника как-то не располагало к нежностям, к тому же, время уже поджимало – и так они припозднились сегодня. Опять ей придётся собираться на бегу, а Максу потом протискиваться сквозь городские пробки, – Маринку по дороге нужно закинуть на телевидение, Антона – в университет, а её саму – на работу в «Городскую газету». Учредитель и главный редактор, коими она вот уже почти десять лет являлась, может, конечно, позволить себе слегка задержаться, но только не в понедельник, когда у них планёрка…
Надежда завернулась в свой любимый жёлтый пушистый халатик, в котором была похожа на голенастого бройлера-переростка, сунула ноги в тёплые тапки, на цыпочках вышла из спальни и осторожно прикрыла за собой дверь – пусть Максюша поспит ещё хотя бы минут пятнадцать. Она жалела мужа – руководитель частного охранного предприятия, одного из лучших в Воронеже, дома часто работал допоздна с документами, а потом у него подскакивало давление и щемило за грудиной. «А что вы хотите – всё ж таки 47 уже! Чай, не мальчик!», – отмахивался Максим, но Надежда знала, что с такими вещами не шутят, – именно в этом возрасте мужчины особенно уязвимы и, как повторяла её мама, «беззащитны перед различной сердечно-сосудистой патологией».
«Я не для того тебя ждала до 35 лет, чтобы в 45 потерять!», – вроде бы в шутку возмущалась Надежда, а сама мысленно замирала от ужаса, боясь даже на мгновение представить такую ситуацию. Жизнь без Максима представлялась ей немыслимой, бессмысленной, да и просто невозможной.
Прислушавшись