– Эй! – Том, явно не ожидавший такого поворота событий удивлённо таращился на меня, не в силах повернуть голову и всё продолжая, зараза такая, смеяться.
– Дёрнешься – и будешь как Винсент Ван Гог! – предупредила я.
– Ау! – Том вцепился в мою руку в попытке вырваться. – Я против физического насилия!
– Ну, что ж, дорогой, считай, тебе не повезло! – тягала я его из стороны в сторону за ухо, с нескрываемым удовольствием. – Я скора на физическую расправу.
– Знаешь, а мне нравится, когда ты называешь меня «дорогой», – он с надеждой на милость посмотрел на меня исподлобья.
– Ну, не дёшево ты моим нервам обходишься – что правда, то правда! – ехидно заметила я.
Ни прошло и минуты, как он оставил тщетные попытки высвободиться, перестал гаденько хихикать и лишь жалостливо смотрел на меня, сдвинув брови:
– Тин, отпусти…
Его пальцы примирительно гладили мою руку, сжимающую его многострадальное покрасневшее ухо. Наверное, если бы меня так не обезоружил его нелепый вид «большого ребёнка», я бы ещё некоторое время насладилась этим внезапным контактом между нами. Но время шло и нужно было прекращать дурачиться. Я отпустила ухо, в последний момент, не удержавшись, коснулась щеки англичанина, где уже начинала пробиваться щетина, и оставила его в покое. Небрежный, лёгкий жест, мотивированный моим желанием просто прикоснуться к нему ещё раз. Живому. Тёплому. Настоящему.
– Жаль, что собаку пришлось оставить, – быстро предложила я другую тему для разговора. – Она меня спасла.
Я отошла и зажгла горелку, ставя кипятиться воду. Том, хранил таинственное молчание, а я смотрела на синее пламя как завороженная, словно этот процесс был самым важным действом во всей вселенной.
Одному Великому Всемогущему разуму известно, каким образом нам так до сих пор везло. Впереди нас ждал трудный путь, и я не старалась загадывать, останемся ли мы в живых. Мою голову начинали посещать странные мысли о том, что лучше что-то сделать и сказать сейчас, пока не стало поздно. Моя проблема была в том, что в своих чувствах я ощущала уязвимость и не допускала себе возможности идти у них на поводу, ограждаясь нарочитой небрежностью, сухостью и злостью. Теперь я понимала это.
– Странно, что ты не задаёшь больше вопросов… неужели тебе не интересно, что произошло? – усмехнулась я себе под нос, не выдержав молчания.
Наконец, боковым зрением я увидела, что Том поднялся. Он медленно подошёл ко мне сзади и молчаливо замер, всего в паре каких-то чёртовых сантиметров от меня. Сердце учащённо забилось от ощущения трепета, порождённого его близким присутствием. Запах влажного пара от горячей воды глубоко проник в мои лёгкие и вырвался тяжёлым вздохом. Его руки легли мне на плечи, заставив меня вздрогнуть, и, чуть сжав их, медленно поползли вниз по бокам, словно вжимаясь в моё тело. Дойдя до уровня талии, они