В-четвёртых, полностью исключается возможность жёстко увязать время реального события со временем написания сонетов, и всех, и каждого по отдельности, так как отражение в сонете любого события связано не со временем события, а с моментом воспоминаний поэта о нём, который может отстоять от самого события на неопределённое время, как долгое, так и короткое.
При этом фантазия сонетов Шекспира для части исследователей является не только объективным подходом, но и способом защитить моральный облик великого Барда, ведь их оппонентами, иногда, выступают не просто сторонники жизненной версии сонетов, а интерпретаторы «фактов», представляющие Шекспира в далеко не безупречном моральном свете, что недопустимо.
Но из этого же следует, что неприятие жизненной версии сонетов (сонеты Шекспира это – описание его жизни) происходит не потому, что плоха сама версия, а потому, что эти исследователи не находят, что возразить на плохую интерпретацию «фактов». Так, например, ключевая роль 20-го сонета была замечена ревнителями морального облика Шекспира уже давно. В дискуссиях вокруг 20-го сонета неизменно побеждал высокоморальный облик Шекспира. И всё было бы прекрасно, если бы и остальные сонеты были так же просты и однозначны. Но Шекспир не дал своим исследователям такой возможности, построив большинство своих сонетов на намёках. Так, что количество сонетов с неоднозначными намёками, естественно, оказалось существенно больше одного ясного 20-го сонета, например, сонеты 30, 34, 40, 42, 50, 51, 88, 99, 102.
Однако, сонет 20 – не единственный ясный сонет у Шекспира, но если пристрастно заменить адресата этих ясных сонетов (а заодно с ними – и некоторых неоднозначных) с женщины на мужчину, то аргументация, унижающая Шекспира, становится просто убийственной. Другими словами, аргументация сторонников жизненной версии в этой её части оказалась настолько убедительна для сторонников фантазийной версии, что последние посчитали, что вести спор на этой территории не в состоянии, но не смогли придумать ничего лучшего, как объявить не существующим сам предмет разногласия, назвав всё сонеты фантазией, литературным вымыслом, а не фактами жизни.
Но отсюда же следует и способ разрешения ситуации – необходимо просто найти хорошую и убедительную интерпретацию сонетов в противовес плохой.
То, что такая интерпретация не была найдена за более чем двести лет с момента, как были предприняты первые попытки, совсем не доказывает её принципиальную невозможность. И это будет показано при анализе сонетов.
При наличии такой интерпретации, не уничижающей моральный облик Шекспира, становятся очевидными преимущества жизненной версии сонетов перед фантазийной.
Во-первых, нет необходимости искать в сонетах некий единый