Я сердце выворачиваю
И вижу, как мы сливаемся
Внутри моего одиночества,
Внутри моего одиночества,
Ты и я, Ты и я, любимая.
Я рвался на волю, на простор. И единственным, что, в моем представлении, имело к этому отношение, была музыка. Вот так я и очутился тем днем в начале осени 1984 года на площади перед торговым центром Хонеса с купленной к конфирмации, светлого дерева имитацией «Стратокастера» через плечо, и стоял там, положив палец на кнопку громкости, дожидаясь, когда братья Бёксли закончат петь, чтобы в ту же секунду врубить звук на полную мощность.
На площадь налетел резкий порыв ветра, по мостовой, шурша, пронеслись сухие листья, скрипя, завертелся щит с рекламой мороженого. Мне показалось, что на щеку мне брызнула капля, и я взглянул на молочно-белое небо.
– Дождь, что ли? – спросил я.
Ян Видар выставил раскрытую ладонь и пожал плечами.
– Вроде нет, – сказал он. – Один хрен, мы все равно будем играть. Хоть под ливнем.
– Согласен, – сказал я. – Психуешь?
Он с каменным лицом покачал головой.
Наконец братья закончили. Небольшая группа людей, собравшаяся перед ними, захлопала, братья стали кланяться.
Ян Видар обернулся к Эйвинну:
– Готов?
Эйвинн кивнул.
– Готов, Ян Хенрик?
Ян Хенрик кивнул.
– Карл Уве?
Я кивнул.
– Два, три, четыре, – отсчитал вслух Ян Видар, в общем-то самому себе, потому что первые такты рифа он играл один.
В следующую секунду воздух взорвался от звуков его гитары. Люди вокруг вздрогнули. Все обернулись на нас. Я мысленно отсчитывал такт, поставив пальцы на гриф. Моя рука тряслась.
РАЗ ДВА ТРИ – РАЗ ДВА ТРИ ЧЕТЫРЕ – РАЗ ДВА
ТРИ – РАЗ ДВА.
Тут мне надо было вступить.
Но звука не было!
Ян Видар уставился на меня застывшим взглядом. Я переждал один такт, включил громкость и вступил. Две гитары – это уже нечто оглушительное.
РАЗ ДВА ТРИ – РАЗ ДВА ТРИ ЧЕТЫРЕ – РАЗ ДВА
ТРИ – РАЗ ДВА.
Тут вступил хай-хэт.
Чика-чика, чика-чика, чика-чика, чика-чика.
Большой барабан.
Малый барабан.
Затем бас-гитара.
БАМ БАМ БАМ бамбамбамбамбамбамбамбамбамбамБА
БАМ БАМ БАМ бамбамбамбамбамбамбамбамбамбамБА
Только тут я снова взглянул на Яна Видара. Он гримасничал, пытаясь сказать что-то беззвучно.
«Слишком быстро! Слишком быстро!»
Эйвинн сбавил темп. Я попытался сделать то же самое, но сбивало то, что бас-гитара и гитара Яна Видара продолжали играть в прежнем темпе, а когда я бросил эти попытки и принял их темп, они вдруг заиграли медленнее, и только я один продолжал держать бешеный ритм. Посреди этого сумбура я заметил, как ветер ерошит волосы Яна Видара, а один из ребятишек, стоящих перед нами, зажимает ладонями уши. В следующую секунду пошла