Впрочем, Ники ошибся. Костя не злился на него, хотя сам факт несмытия надолго запечатлелся в его памяти. Он молча встал и пошел умываться, предварительно понюхав воздух у двери в туалет.
Иначе повели себя Серж и Айвэн. Едва продрав глаза, они направились к Натали, чтобы узнать, как все было и почему Ники пришел такой неприветливый. Натали, узнав, зачем они пришли, возмутилась, справедливо полагая, что это их не касается. Но члены комиссии в составе председателя и члена-исполнителя, организовавшие мероприятие, были настойчивы; они объяснили доброй девушке, что несут ответственность за психическое и физическое здоровье своего товарища. Натали сдалась и рассказала все, вплоть до последних слов Ники.
Это был удар. Серж и Айвэн уже готовы были допустить, что их подопечный, ввиду неопытности, мог не справиться с задачей по физиологическим причинам, но, по свидетельству Натали, с этим у него все было нормально. Значит, пришли они к выводу, Ники, подлец, действительно в душе променял даму на какие-то мифические кефир с булочкой. Друзья отправились к себе на седьмой этаж. Шли молча, обдумывая происшедшее, иногда с их губ срывалось горькое ругательство.
В восемь часов утра в блоке № 709 открылось закрытое (только для жильцов блока) комсомольское собрание. Ники хотел было улизнуть на экзамен, но Серж его остановил:
– Сядь, гаденыш! Успеешь.
Слово взял Айвэн. Он очень волновался, и речь его была сбивчивой, хотя основные ее положения были понятны слушающим. Темой его выступления стала морально-этическая сторона поступка Ники. Айвэн обвинил его в предательстве идеалов и в беспринципности, в обжорстве и извращенности нравов; приплел он сюда и несмытие с унитаза. Все выше изложенное передает лишь суть выступления, переведенного на нормальный человеческий язык, так как большая его часть состояла из непечатных выражений. Закончил Айвэн торжественно и строго (тоже дается в переводе):
– Ты, Николай, подорвал наше доверие, и тебе придется отвечать за свой проступок.
Перешли к прениям. Костя Молотков был краток и не так красноречив, как Айвэн, он высказал только наболевшее:
– Как в сортире нагадить – так пожалуйста, а как с девкой разобраться – так ни хрена.
Витя Гренкин, несостоявшийся медик, наговорил много всяких слов о необходимости сексуальной разрядки и, опять-таки, о сперматозоидах в крови. Заключил он свою речь тем, что высказал сомнение в правильности сексуальной ориентации своего товарища. Ответом