– У нас там еще двое раненых в кузове лежат, – словно все еще оправдываясь, сказал Синцов. – И убитый. – Он хотел сказать, что убитый – генерал, но не сказал: к чему? – Пошли, – обратился он к летчику.
– Я, пожалуй, здесь останусь, – сказал тот неторопливо и решительно: он думал об этом все время, пока шел разговор, наконец решил и уже не собирался передумывать. – Винтовку дашь? – спросил он капитана.
– Не дам, – мотнул головой капитан. – Не дам, дорогой сокол! Ну куда ты мне и что это даст? Иди туда, – он ткнул забинтованной пятерней в небо. – От самого Слуцка пятимся, каждый день мучаемся, что вы мало летаете. Иди летай, ради бога, – все, что от тебя требуется! Остальное сами сделаем!
Синцов остановился у машины, ожидая, чем все это кончится.
Но слова капитана мало тронули летчика. Будь у него надежда получить взамен сбитой новую машину, он бы и сам не остался здесь, но этой надежды у него не было, и он решил драться на земле.
– Не даст винтовки – сам достану, – сказал он Синцову, и Синцов понял, что тут нашла коса на камень. – Поезжай, только штурмана в госпиталь доставь по-хорошему.
Танкист промолчал. Когда Синцов сел в кабину, они продолжали молча стоять рядом, танкист и летчик: один – большой, высокий, другой – маленький, коренастый, оба упрямые, злые, раздосадованные неудачами и готовые снова драться.
– А как ваша фамилия, товарищ капитан? – уже из кабины спросил Синцов, впервые за все время вспомнив о газете.
– Фамилия? Жаловаться, что ли, на меня хочешь? Зря! На моей фамилии вся Россия держится. Иванов. Запиши. Или так запомнишь?
Когда машина выезжала из лесу на шоссе, Синцов еще раз увидел снятого им с поста красноармейца; он сидел рядом с двумя другими бойцами и занимался тем же, чем и они: связывал гранаты телефонным проводом по три и по четыре вместе.
До Могилева ехали больше двух часов. Сначала сзади слышалась артиллерийская канонада, потом стало тихо. Не доезжая десятка километров до города, Синцов увидел пушки на конной тяге, разъезжавшиеся на позиции – влево и вправо от дороги, и двигавшуюся по шоссе колонну пехоты. Он ехал как в тумане; ему казалось, что он хочет спать, а на самом деле он время от времени терял сознание и снова приходил в себя.
Над окраиной Могилева высоко в небе барражировали два истребителя. Судя по тому, что зенитки молчали, истребители были наши. Вглядевшись, Синцов узнал МИГи: он видел эти новые машины еще весной в Гродно. Про них говорили, что они намного превосходят по скорости «мессершмитты».
«Нет, все еще не так плохо», – сквозь усталость и боль подумал Синцов, сам не вполне отдавая себе отчет в том, что уверенность эта у него не столько от вида войск, занимавших позиции перед Могилевом, или зрелища барражирующих над городом МИГов, сколько от воспоминания о задержавших его машину танкистах, о лейтенанте, похожем на своего капитана, и о капитане, наверное похожем на своего подполковника.
Когда