Безумство через мудрость дает могущество и силу. Мудрость знает, оценивает, советует, но для действия нужна решимость, безумие. Мудрое безумие прокладывает новые пути, реализует свободу, делает человека творцом. Я – королева Мудрости, поэтому я никогда никого силой не удерживай, я всегда даю возможность уйти от меня, не потеряв меня. Идите, но не вправо, не влево, ни вперед, ни назад, а только вверх. Вокруг меня везде пропасть. Ты сорвал цветок, ты получил дар, который скоро расцветет в глубине тебя.

      – Что это за дар?

      Королева-змейка внимательно посмотрела на Сноуна янтарными глазами и ушла в золотой песок.

      «Вот так всегда, никто никогда не договаривает до конца, хотя именно там самое важное,» – обиженно подумал Сноун.

      – Поэтому ты должен это понять сам, иначе оно перестанет быть важным, – услышал Сноун над ухом голос Правителя Проциона.

      Оглядевшись Сноун увидел, что гости Дворца Фантазии сидят в задумчивости, а на столе перед каждым стоит обыкновенное серебряное блюдо.

      – Эта встреча подошла к концу, – сказал Правитель, – но двери Дворца Фантазии для вас всегда открыты. Я знаю, вы еще не раз придете сюда.

      После этих слов исчезли Правитель, двадцать четыре старца, зал, Дворец, и патруль энергий со Сноуном и Штеном оказались опять у дома Штена.

      – Штен – ты гений, – воскликнула Мира.

      – Я – не гений, я – служитель Дворца Фантазии, – отозвался Штен.

      – А я думал, что эти двадцать четыре старца – служители, – сказал Сноун.

      – Нет. Они помощники Правителя Проциона. Они направляют наши фантазии в русло, которое определяет Властелин Семи Галактик, а я, как и все проционцы, помогаю войти в воды Реки Фантазии, текущей по этому руслу.

      – Штен, ты завел меня в бурные воды Реки, но не показал брода. У меня столько вопросов, – проговорил Сноун.

      – Это не страшно, твои друзья проционцы научат тебя плавать, и ты самостоятельно достигнешь берега. Блав уже ждет вас. До следующей встречи, – попрощался Штен и пропал вместе с домом.

      Патруль энергии не сразу обнаружил, что мчится на хрустальном диске к небольшому острову в середине голубого озера, окруженному розовыми от цветов лугами. Достигнув луга, диск опустился и растаял. К берегу, на котором оказались друзья, бесшумно скользя по воде, двигалась хрустальная ладья. В ней стоял юноша с голубыми волосами в облегающем серебристом костюме. Юноша играл на серебряной свирели. Когда ладья приблизилась к берегу, он опустил свирель, ладья остановилась, и на берег спустился хрустальный трап.

      – Блав, сколько раз я приходил к тебе в гости, и каждый раз я восхищен твоей песней. Сноун, Блав никогда дважды не играет одну и ту же мелодию, – пояснил Солт.

      Поднявшись на ладью, Сноун спроси Блава:

      – О чем ты пел сейчас?

      – Я пою всегда о себе, а значит обо всем, что существует. Я воспеваю целое через свою часть.

      – Но это же эгоизм, самолюбование! – воскликнул Сноун.

      – Нет, ни то, ни другое.