Честно, я не знаю, что хуже – когда ты получаешь удар от человека, которого любишь, или совершенного незнакомца, посчитавшего, что имеет право залепить тебе оплеуху.
Это паршиво в обоих случаях. Но я думала, что, уйдя от Джека, буду в безопасности, а потом находится кто-то, кто демонстрирует обратное. Неважно, где ты находишься и кто рядом с тобой – в любой момент ты можешь получить по лицу.
Впрочем, когда рядом Эрик, это чувство пропадает. Мне спокойно с ним. Безопасно. Может быть, я себе всё только надумала, но уверена, что он никогда не применит физическую силу против меня.
Я забираюсь под одеяло, свернувшись калачиком. Несмотря на то, что в комнате тепло, я никак не могу согреться. Хочется уснуть и, проснувшись, не думать о случившемся, но я не могу.
Эрика не было сегодня в клубе, и это к лучшему. Не хотелось бы, чтобы он видел моё унижение. Это так мерзко!
То есть – я танцую стриптиз, иногда ситуация выходит из-под контроля. Таких случаев не должно быть, но это в идеальном мире. В реальности – дерьмо случается. В моей реальности – чаще, чем иногда.
Чёртов философский подход не помогает, и я плачу и плачу. Слёз так много, что скоро моя подушка становится мокрой.
Я так не люблю думать о том, что было бы, останься мои родители живы. Как бы тогда сложилась моя судьба?
Я бы не переехала в Фалконвуд, не встретила бы Джека, и в таком случае моя жизнь при любом раскладе была бы лучше. Возможно, я бы даже стала Олимпийской чемпионкой, потому что делала успехи в художественной гимнастике. Мой тренер прочил мне золото однажды.
Эти мысли, как кислота – они разъедают моё сердце каждый раз, когда я даю им волю. Особенно плохо оттого, что это не просто пустые фантазии. Я знаю, что всё так и было бы, если бы не событие, которое повлекло за собой череду других, приведших меня в эту чикагскую квартиру, где я никак не могу унять слёзы из-за несправедливости жизни.
Какое пустое занятие.
В дверь негромко стучатся. Наверное, я разбудила Лу своим плачем, хотя и старалась приглушать звуки подушкой.
– Лу, иди спать, я в порядке, – прилагая усилия, чтобы голос не дрожал, отзываюсь я.
– Это я, Ханна.
О нет! Только не Эрик!
У меня пульс резко ускоряется от звука его голоса. Зачем он здесь! Что ему надо?
Я быстро вытираю лицо, хотя ничто не способно скрыть, что я плакала.
– Заходи!
Я сажусь на постели и включаю лампу – ушибленная щека остаётся в тени, чтобы он не видел её.
Эрик проходит в комнату, заполняя собой и напряжением, которое отчётливо чувствуется в нём, всё пространство. Моё сердце предательски грохочет, когда он подходит ближе и опускается на кровать. Ничего не говоря, он мягко берёт моё лицо и поворачивает так, чтобы повреждённая сторона моего лица была видна в тусклом свете лампы.
– Лу сказала? – мой голос похож на карканье из-за долгого плача.
Эрик ничего не отвечает, нахмурившись.
– Утром поедем в полицию, – сухо произносит он, но я вижу, что его распирает от злости.
– Нет! –