где глоток сонмище, орущих
о жизни собственной враньё.
Растёт у лени и разброда
во лжи зачатая сума…
В России только там свобода,
где с чётким кодексом тюрьма?
Тарабарщина
На излучине тихой реки
пиво с раками пьют мужики,
ароматная пена густа,
а беседа умна и проста.
И горят интеллектом глаза,
и шумит над планетой гроза,
очищая от вздорных идей
экономики, банки, людей!
Выясняется, что президент
на толковую мысль – импотент,
а его закадычный премьер –
словно мышь, примитивен и сер.
С третьей литры не стало вокруг
ни бандюг, ни голодных старух,
сами в землю легли семена,
в сад единства вернулась страна.
Озарений полно решето,
подсказал бы правителям кто:
если пиво стоит на столе –
мыслить с раками надо в кремле!
Неужели там пиво не то?
В чём упрекать народ забитый,
который сам себя забил,
и не виновен царь убитый –
не ту Россию он любил.
По неоглядному простору
не протекал единый ток,
и не готовы к разговору
России запад и восток.
Не могут церкви и мечети
застить кровавый свет вражды –
влекут творцы строений этих
в бездумье войн, во тьму беды.
Коль нет границ у мирозданья,
их быть у веры не должно,
ведь человечества призванье –
знать, что единое оно.
На дне
Разлетелись воздушные замки
сладких мыслей о завтрашнем дне:
продолжаю тянуть свою лямку,
грязь меся в теснотище, на дне.
Капитаны умны и суровы,
небывало сильны и смелы,
сотрясая всем хором основы
той, вчерашней, убитой страны.
"Мы очистим и русла и воды,
будут тропы для всех широки!" –
но шагают, толкаясь, народы
по знакомому руслу реки…
Капитаны, звонки ваши речи,
поп цветёт, да хиреет приход –
те же лямки и те же в них плечи,
те же люди считают доход.
Наглотавшись надежды до боли,
всё ж уверен –
не в призрачном сне –
наяву капитанов уволю
И пущу их…
пастись в чисто поле,
чтоб не знали,
как страшно на дне.
Мы все твои: слепой и зрячий,
безликий, гений и глупец;
сплетён он всеми и оплачен –
терновый Родины венец.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст