– Ой как красиво! ― воскликнула Вета, ― давай еще пеньюар наденем, снимай свое трико, оно с туфлями не очень смотрится.
Лиза сняла штаны и майку, оставшись голой, надела мамин красивый шелковый халат, который та снимала с вешалки очень редко, берегла для особых случаев. Родители привезли его из Индии, в подарок. Шикарный подарок по тем временам.
– Вот тебе подушка, давай, приляг, а я будто фотограф, буду тебя щелкать, ― предложила Вета. ― Улыбайся, ― она поднесла ладони к глазам, глядя в расставленные пальцы как в фотокамеру.
Лиза откинулась локтем на подушку, подражая маме, закинула ногу на ногу и начала работать перед камерой. Ей это очень хорошо удавалось, потому что она часто наблюдала за мамой в Доме Моделей. Небрежно, как мама, откинула рукой свои длинные шелковистые волосы, подняла подбородок и томными глазами уставилась в стену.
– Ой, а давай губы помадой намажем?
– Давай! ― Лиза взяла мамину красную помаду и наощупь намазала губы.
– Ты звезда! ― сказала Вета.
Лиза была на седьмом небе. Мамины туфли, на пять размеров больше, скользили.
– А теперь давай телевизор смотреть! ― Вета включила телевизор. Там показывали советский фильм «Д’Артаньян и три мушкетера». Красивая гордая Миледи в шикарном платье, такая роскошная, надменная, недоступная… И прелестная нежная красавица Констанция. Девочки начали смотреть с упоением.
– Вот как надо! ― сказала Вета.
– Да… ― протянула Лиза. ― Она такая красивая! Хочешь мандаринку?
– Конечно.
Лизе пришлось скинуть туфли, чтобы притащить коробку с балкона.
– На, только одну.
Первый мандарин сладким сочным взрывом исчез в детском голодном рту за долю секунды.
– Нет, ешь медленнее. Ты думаешь, Миледи мандарины так лопает?
Десятилетние девочки вместе сидели на диване и под кино наслаждались сочными южными мандаринами…
– Тебе кто больше нравится? Ты кем хочешь быть? ― спросила подружку Лиза.
– Конечно, Миледи. Кем же еще? Смотри, какая эта Миледи! Она классная. Я тоже такой буду.
– Нет, я Констанция ― сказала Лиза. ― Она такая красивая… ― девочка не могла оторвать восхищенных глаз от экрана телевизора.
– У этой Миледи такая красота, от нее все мужчины балдеют, наверное, ― заявила Вета с показной уверенностью взрослого. ― А Констанция страдалица, очень красивая, но страдалица, видно же. Дурочка она, эта Констанция.
– У нее просто глаза добрые, и она же играет, у нее роль такая.
– Да, но ее-то взяли на эту роль, а не на роль Миледи. Смотри, какое у нее доброе лицо.
– Да, они явно в общаге не живут, они в Москве, разъезжают там на «Волгах», ― продолжая рассуждать, Вета и Лиза жевали мандарины уже без жеманства взрослых леди.
К моменту, когда Констанция в белоснежной накидке открывала душу коварной Миледи, Лиза уснула.
―