Жил-был лифт. В двенадцатиэтажном доме. Когда этот дом только-только построили, лифт был совсем-совсем ещё молоденьким. С весёлым жужжжжаним – жжжжжжж – летал он, словно пчёлка, между этажами – вверх-вниз… вверх-вниз… И ему это очень нравилось. В особенности ему нравилось подниматься с первого этажа на двенадцатый; впрочем, опускаться с двенадцатого этажа на первый ему тоже нравилось.
Но время шло-шло-шло… Лифт потихоньку старел-старел-старел… И теперь ему больше нравилось спускаться, чем подниматься. А ещё больше ему нравилось просто стоять на месте. И он частенько останавливался между этажами, чтобы передохнуть.
И люди – жильцы этого дома – начали ворчать на лифт. И раньше-то, когда молодой лифт бойко гонял туда-сюда, ему сло́ва доброго никто не говорил. Ну работаешь – и работай. А сейчас, когда лифт постарел и стал работать медленнее, только и слышалось раздражённое ворчание: «Дурацкий лифт… чёртов лифт… металлолом, а не лифт».
Мало того, что люди его обзывали, они ещё злобно пинали дверь лифта, когда она не сразу открывалась, и, столь же злобно, били кулаками по кнопкам, когда лифт не сразу трогался с места. В общем, вели себя не по-людски, хотя с виду и были людьми.
И только одна маленькая девочка относилась к лифту по-человечески; когда лифт поднимал её или опускал, она, выходя из кабины, всегда благодарила его за работу: «Спасибо, лифтик». А входя в кабину лифта, девочка всегда с ним вежливо здоровалась: «Здравствуй, лифтик».
Кстати сказать, другие жильцы дома не только с лифтом не здоровались, но и друг с другом. Войдёт в кабину лифта какой-нибудь жилец и тут же молча повернётся спиной к другому жильцу, который в этот момент в кабине лифта находится.
И только один житель этого дома – за исключением девочки, конечно, – вёл себя в лифте по-человечески: вежливо здоровался со всеми и не поворачивался ко всем спиной. Это был я.
И вот еду я как-то в лифте, то ли вверх, то ли вниз – неважно. И входит в лифт девочка.
– Здравствуйте, – говорит она мне.
– Здравствуй, девочка, – отвечаю я.
– Ой, – вдруг ойкает она.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
– Это же новый лифт, – говорит она. – А где же старый лифтик? Он что… умер?
И глаза её начинают наполняться слезами.
– Лифты не умирают, девочка, – успокоил я её.
– Но лифтик же был такой старый.
– Ну и что. Когда лифты стареют, они улетают на планету лифтов. Им там ставят вечные двигатели, и они начинают весело гонять по стоэтажным домам – вверх-вниз… вверх-вниз…
– Правда?! – просияла девочка.
– Конечно, правда, – заверил я её.
И девочка мне поверила. Да и как ей было мне не поверить, если у меня такой правдивый голос и такие честные глаза.
«Как хорошо, – радостно подумала девочка, – что у лифтика теперь вечный двигатель и он будет вечно жить на планете лифтов». И она тут же решила про себя: «Когда вырасту, обязательно стану космонавтом