Мартин понимающе кивнул, дослушав ее слова.
– Ирина, у меня еще есть один вопрос, на который, как мне кажется, важно ответить именно вам… Что он любил по жизни? Мы много уже слышали сегодня о том, каким его видели близкие, но вот…
– Что он любил? – переспросила она.
– Да, ну или, что ему нравилось? В смысле, по жизни. Пристрастия, предпочтения… Может страхи?
– Мне вспоминается много мелочей, – она напряженно поглядывала на Мартина, – но так ли они важны?
– Простите, я не…
– Ну, понимаете, – перебила она его, – у него было множество смешных фобий. Он ничего не публиковал в сетях, потому что, как он часто говорил, работодатели могут это отслеживать. А любил… Ну, я не знаю… Любил делать перестановку мебели, думая, что теперь станет удобнее. И вообще любил… думать. Особенно думать, что думает. Меня всякий раз раздражало его молчание после чего-то, что мы смотрели вместе – кино, театр. Меня просто убивало, что после спектакля, например, мы ничего не можем обсудить, обговорить. Когда это происходило – мы начинали ссориться. Наши мнения редко совпадали, – она нервически улыбнулась. – Много таких мелочей…. Из него сейчас делают монстра, что-то ищут из прошлого, что-то пытаются связать из этого… Тех, кто его знал, постоянно вызывают на допросы. Вы не понимаете, что он был совершенно обычным человеком! Любил поумничать, приукрасить… Но именно в этой напускной исключительности он и был таким простым и понятным. И он никогда бы не решился на такую глупость, – она глубоко вздохнула, чтобы не расплакаться.
– Друзья, давайте закончим, – привычно громко повторил Мартин, посмотрев в сторону звуковой, а после мягко обратился к Ирине. – Спасибо вам. В самом деле, спасибо вам большое. Это очень храбро с вашей стороны прийти сюда и все так честно рассказать.
– Вы думаете, это что-то изменит? – печально спросила она.
– Не знаю, но лично вы сделали все, что могли. Надеюсь, то же скажут и обо мне…
Не сумев сдержать слез, она закрыла лицо руками:
– Извините, я, пожалуй, пойду… До свидания.
– Подождите, я провожу вас!
– Не стоит, все в порядке, – она твердо остановила его, и, спешно покинув студию, едва не столкнулась с Полиной.
– Ребята, – обратился Мартин к людям в кабинке звукорежиссера, – перекур.
Полина села напротив него – в кресло гостя.
– Всегда было интересно почувствовать себя на их месте, – тихо произнесла она.
– Ну, твои соображения?
– Знаешь, почему она плачет? – кокетливо спросила Полина, перебирая бусы.
– Нет, я вообще ничего не понимаю в женщинах, – усмехнулся Мартин. – С каждым годом все больше.
– Очень смешно.
– Я серьезно… Так почему она плачет?
– Расстроена тем, что ничего не понимает. А должна!
– Разве?
– Конечно. Представь себя