– Да, Карху, – парень уже собрал все монеты, что раскатились и протянул их обратно Кинту, – возьми.
– Оставь себе, успокойся, и помоги наконец этим господам с вещами.
Кочевника как подменили, монеты он все же взять не посмел, а положил перед Кинтом на стол, схватил два чемодана и побежал по лестнице наверх.
– Простите, а что это с ним? – мужчина в плаще поинтересовался у Кинта, хотел было поднять с пола баул, но кочевник уже прибежал обратно, выхватил из его рук баул, поднял второй и снова побежал вверх по лестнице.
– У кочевников тоже есть сословия, и так случилось, что я породнился с вождем их племени.
– Вот оно что… – удивился мужчина.
– Фу! Дикость какая, – нахмурился парень-калека и стал подниматься по лестнице, – отец, помоги.
– И не говори, – вздохнул Кинт и улыбнулся, достал трубку и стал набивать ее табаком, – та еще дикость.
Когда кочевник вернулся, закончив с размещением отца и сына, он спросил у Кинта, протянув руку к саквояжу:
– Я отнесу.
– Не надо… скажи, – Кинт выдохнул дым к грубо отесанным балкам потолка, – что значит Карху?
– Сын вождя, даритель свежей крови.
– Вот как? Скажи, а здесь много таких как ты, в смысле из твоего племени?
– Еще скорняжная лавка на другой стороне города, старейшина Доту говорит, что мы должны жить во всех городах в землях, что нам теперь принадлежат.
– Старейшина Доту здесь появляется?
– Сам он редко, а его сын раз в месяц привозит товары, ведет дела от имени отца с местными.
– Я на ужин не буду спускаться в харчевню…
– Тогда я принесу ужин в комнату, – сообразил парень.
– Отлично, и завтрак тоже, – сказал Кинт и пошел вверх по лестнице, пыхтя трубкой.
До ужина Кинт сидел в глубине комнаты напротив окна и наблюдал за городком и его жителями, а также в подзорную трубу за рудником, впрочем, за высоким забором особо рассмотреть ничего не удалось. Не выходил из головы разговор с профессором, точнее не сам разговор, а обстоятельства, которые свели их снова. Кинт сделал вывод о существовании в терратосе Аканов некой силы, которая долгое время находится в тени событий последних лет, но явно имеет к ним отношение. Сложно все, политика… то ли дело рейды в степях или в горах Севера, звеньевым, где все понятно, где Кинт чувствовал себя спокойнее, чем сейчас. Еще, набивая трубку и усевшись на стол напротив окна, Кинт подумал о том, что уже нет злости к профессору и желания пустить ему пулю в лоб, было даже жаль его.
– А старик совсем сдал, – тихо, вслух сказал Кинт и выпустил к потолку дым.
Действительно, время не пожалело профессора, не столько седина и морщины, сколько странный цвет лица и потухший взгляд его значительно состарили… еще что-то с ногтями было, да, Кинт обратил на это внимание, когда профессор читал письмо, они будто расслаивались и были цвета глины. Так, в раздумьях и наблюдая за городом в окно, Кинт просидел до сумерек.
Стряпня кочевников действительно оказалась