Один из казаков, что стоял впереди, мощный в плечах чубатый русоволосый мужчина, вышел вперед. Он остановился перед мордой вороного батиного жеребца Буяна, который нервничал и бил по земле копытами, а потом сказал:
– Полковник Иван Лоскут шлет тебе привет, атаман, и просит пожаловать к нему на уху.
– Где он? – спросил отец.
– В роще, только чтобы тебя повидать в эти края выбрался.
– Веди.
С дороги мы свернули в рощу и по узкой тропинке вышли на небольшую по кругу поросшую колючим кустарником поляну. Здесь находилось с десяток лошадей, и горел костерок, на котором висел походный котелок с булькающим варевом. И возле огня, на поваленном старом бревне, сидел человек, седой и сгорбленный годами невысокий старичок в накинутом на голое тело простом линялом кафтане. Это и был полковник Иван Лоскут, личность настолько противоречивая и загадочная, что я не знал, как к нему отнестись.
Во-первых, Лоскут соратник Степана Тимофеевича Разина, у которого он был писарем.
Во-вторых, друг семьи Булавиных, то есть моей семьи, они еще с дедом на Волге боярские струги чистили.
В-третьих, он самозванный полковник и профессиональный революционер с уклоном в разбой.
В-четвертых, очень умный, верткий и ловкий человек, которого вот уже тридцать лет царские сыскари ловили, но все никак поймать не могли.
Да, что говорить, в одних исторических документах он подавался как голь перекатная, пьянь и рвань, а в других как богатый и справный казак с огромными связями по всей Руси и заграницей. Кому верить? Вывод самый разумный. Никому не верить, а лично определяться, смотреть, слушать и делать выводы.
Казаки из отцовских ближних людей и люди Лоскута остались возле тропинки, а мы с отцом спрыгнули с коней и направились к костру. Подошли и атаман поприветствовал самозванного полковника:
– Здрав будь, дядька Иван.
– Здравствуй, Кондрат, – Лоскут встал, и они с Булавиным крепко обнялись. Затем полковник посмотрел на меня, взял своими сухими жилистыми руками мои плечи, чуть встряхнул и сказал: – Вырос, Никиша, и вытянулся преизрядно. Десять лет тебя не видел, а ты вон уже какой. Богатырем растешь.
– Здоровьица вам, дед Иван, – произнес я.
– Ладно, – разинский соратник отпустил меня, – иди к лошадям, а мы тут, с батей твоим переговорим.
Я посмотрел на отца, и он сказал:
– Пусть останется, пора