«Нокии», – вот он этот звоночек, видите? В девятнадцать ноль семь она вам
позвонила. Алиби, значит, отсутствует.
Лейтенант остался доволен разговором.
И вот Надежда – нет. Сидит теперь в супружеской спальне и не может
собрать мысли в кучку.
Вляпалась, выходит, Инка, доигралась. «Зато теперь она будет молодеть,
– со злой иронией подумала Надежда, – неуклонно и с положительной
динамикой. Получается, что не вляпалась она вовсе, а добилась своего».
Приоткрыл дверь спальни и просунул голову Андрей.
– Приветик, ма. А кто это к нам приходил? А есть чего пожевать?
– Котлетки будешь? Иди, мой руки.
– Зачем это? – привычно дурачился Андрюха.
Надя устало улыбнулась. Вспомнила его маленького. Крошечного, только
из роддома. Орущего и беспомощного. И себя, беспомощную и чуть не
плачущую. Она ничего не умела с этими младенцами. И мамы не было рядом.
И никого. Усталость и недосып тогда были не самым страшным ужасом.
Настоящим ужасом был беспомощный и орущий Андрейка. Как пеленать, как
купать, как все остальное? И когда? И как все успеть?
На второй день этого кошмара в квартиру без звонка ввалилась Инесса.
Сразу же отобрала телефонную трубку, в которую пустоголовые подружки
грузили ее вопросами о том, много ли у нее появилось растяжек на пузе и попе
и когда она теперь сможет выбраться в парикмахерскую. Потом велела дать
грудь сыну, пожрать самой, быстро сцедиться, лечь поспать хотя бы на час.
Разбудила, накормила, велела дать сыну грудь… И так три дня. Всего-
навсего три дня. Одновременно изводя упреками, что взяла эти дни за свой
счет. Зудела, что могла бы провести их получше. Но – стирала и гладила
пеленки, ругалась по телефону с Кириллом, добиваясь, чтобы тот пришел с
работы вовремя и по дороге купил молока и картошки, сама ходила за молоком
и картошкой, а потом учила Надю постригать младенцу ногти и чистить от
козявок нос.
Если бы не те три волонтерских дня, что было бы с Надей? Не погибла
бы, конечно. Но все же, что с ней тогда было бы? Потом она узнала случайно,
что бездетная Инесса всю премудрость общения с новорожденными выудила из
книг, а что-то и от теток из техбюро, с которыми вместе работала, а что-то от
соседок по дому, в котором жила. Зачем ей это было нужно? Может, надеялась,
что самой когда-то пригодится? А вот Надя не обеспокоилась ни прочитать, ни
разузнать, хотя времени для этого у нее было аж восемь месяцев с хвостиком.
Потом Инка у них почти не появлялась. Изредка брала племянника к себе
на передержку, при этом отнюдь не демонстрируя восторгов, а напротив,
демонстрируя сарказм и иронию. Но, как догадалась Надя, это была
маскировка и самозащита. Чтобы, увидев ее умильную рожу, не сказали в спину
с насмешливой жалостью: «Ну