Давящий серый свет, бьющий откуда-то снизу. Грязно-зелёный туман ползет над полом, пытается дотянуться, свивается мглистыми щупальцами. Мерзко! Противно. Невыносимо… Холод пробирает до костей. Если Амари схватят, то на этот раз ему не вырваться. Куда ни взглянешь, в бездну уходят бесконечные коридоры. Не так уж и страшно очутиться в зеркальной зале, жутко не видеть собственного отражения. Словно не существуешь… будто уже умер. Это не его мир, а чужая извращенная реальность. Сама она существовать не может – изменяется сообразно вкусам тех, кто в нее приходит, – кто сильнее, тому и подчиняется, а сильный в этот раз, уж точно, не Амари.
– Тебе не нравится… – Гул, давящий на уши, рассыпается нежным звоном, мглистые щупальца опадают пеплом. Звучание чужого голоса наполняет душу покоем. Это обманчивое чувство, но оно лучше бесконечного кошмара из тумана и зеркал.
Амари кивает и рассматривает существо. Чудо – иначе и не назовешь. Огромные фиалковые глаза и золотистые локоны, очень тонкие черты лица – как на картинах старых мастеров. Она красива. Настолько, что у него перехватывает дыхание, и хочется сделать шаг навстречу: взять ее за руку, хоть подобное кажется едва ли не кощунством, преклонить колено и пропасть навсегда. Отречься от памяти и себя самого. Ради нее.
– Не смей, – негромко, без эмоций или даже намека на них, но сильный, немного хрипловатый баритон бьет по нервам, словно кнут по беззащитной коже. Амари вздрагивает, когда слышит этот голос, и видит закутанную в черное фигуру. Зеркала трескаются. Бесконечные коридоры, ими порожденные, разрезают уродливые провалы и морщины.
«Если шагнуть в них, получится ли уйти?» – думает Амари и делает шаг, затем другой.
– Очнись! – голос незнакомца ему знаком, но Амари не помнит имени.
– Ты можешь дать ответ. Ты можешь согласиться, – в глазах «чуда» бескрайним морем плещется нежность, улыбка кажется искренней. Она поднимает руку, зовет. Кажется, за ее плечами покачиваются самые настоящие крылья. Она богиня – воплощенная мечта, мифической правица – которой почти невозможно сопротивляться.
– Нет. Прочь, – шепчут непослушные губы. Амари не хочет кричать, но слова внезапно обретают силу.
По зеркалам пробегают трещины, коридоры искривляются еще больше. Бьется стекло, словно осенние листья, опадают к ногам осколки. Один из них прочерчивает длинную алую полосу по щеке. «Чудо» смеется: звонко, с горчинкой.
– Спокойней, – незнакомец в черном смеется каркающим надсадным смехом, откашливается, и через мгновение, показавшееся Амари вечностью, ровно произносит: – Что это, если не отказ?
Амари отрывает взгляд от крылатого создания и смотрит на него. Незнакомец отбрасывает в сторону плащ, остается в черном моревийском одеянии. Он спокоен, чуть небрежен, расслаблен, но за нарочитой леностью движений скрывается нетерпение. Неистово и жадно горят глаза: невозможные, ярко-зеленые – как по ночам у кошек. Стоять у него на пути – безумие, и Амари отступает.
– Нет, – повторяет он.
Две фигуры – черная и белая – устремляются к нему. Сомнений в том, что его убьют, не остается, страха – тоже. Чьи-то холодные пальцы касаются плеч, сжимают, а потом с силой отталкивают.
– Не лезь! – звенит в ушах, и Амари кубарем летит на пол.
Там, где он только-только стоял, дерутся двое. От быстрых, едва уловимых движений рябит в глазах. Солнца здесь нет и быть не может, но на клинках играют блики. Или, вероятно, это искры от соприкосновений? Когда в руках у крылатой красавицы возникла длинная тонкая серебряная игла? Когда ее противник успел выхватить шпагу?..
Часть 1
Глава 1
– А вы, как всегда, галантны, молодой рэй, – у Жустианы Ксабри низкий хрипловатый голос и очаровательная улыбка. Ей далеко за сорок, и она мать его лучшего друга, погибшего немногим больше двух аньов назад.
– Благодарю, моя рэя, – Амари склонил голову в поклоне-кивке. – Я счастлив видеть вас.
Он не мог предотвратить смерть Руперта: Амари не было тогда в Кастелле. Младший принц династии Рейес пребывал на побережье и, даже загнав десяток коней, не добрался бы до столицы вовремя. Прощальное письмо друга настигло его через двадцать дней после отправки тела в фамильный склеп в замке Ксарье на юге Фарты. Ничего уже не удалось бы изменить.
Амари всегда считал, тратить ночь перед дуэлью на прощальные письма – глупая традиция, ведь бессонница и хорошее фехтование плохо сочетаются. Жаль, друг придерживался иного мнения. После его послания Амари понял, что эта традиция еще и жестока. На краткий миг Руперт показался живым и даже обещал приехать на побережье, если все хорошо сложится. Не сложилось. Он погиб.
– Уверяю, ваше высочество, это взаимно. Я давно не посещала столицу, – изящная рука, скованная широкими