– Верните бутылку. Антон! Иди сюда!
– Пошутил я.
– Антон!
Появился охранник Антон.
– Мужчина говорит, что сегодня, в день выборов, продажа спиртного запрещена.
– Я пошутил.
Охранник опять промолчал, ничего не сказал.
Домой он пошел той же дорогой мимо школы. Играла музыка, накрапывал дождь. Какая-то женщина останавливала всех, кто выходил из школы, что-то записывала в тетрадь. Явка голосующих была невысокой, процентов, может, 30, но никак не 40. Не было такого, чтобы люди шли и шли, как в советское время – с гармошкой, один за другим, потоком. Кто-то не пошел голосовать, был на даче. Кого-то напугала погода. А кто, как он, просто не пошел – и все.
Он уже подходил к дому, женщина в синем плаще звонила по домофону и никак не могла дозвониться.
– Сейчас, – подошел он с ключами.
– Не надо. Я по домофону обзваниваю, спрашиваю, все ли проголосовали.
– Но не у всех домофон.
Лицо женщины показалось знакомым.
– А вы проголосовали?
– Нет.
– Будете голосовать?
– Нет.
Странно, женщина даже не спросила почему.
– Явка низкая на участке. Вот и заставляют меня ходить.
– Э… милая. Презент надо. – Он и с презентом не пошел бы голосовать. – Приманка. Манок. Это такой свисток у охотников, с помощью которого они подманивают дичь. Я помню, мать у меня ходила на выборы. Вставала в 5 часов утра, раньше рано были выборы. Выкидывали дефицит – копченую колбасу, мандарины, шоколадные конфеты. Было за что голосовать , вставать рано.
Он хотел еще спросить женщину, кто заставляет ее вот так ходить по домам, спрашивать, все ли проголосовали, но зазвонил телефон. Алексей, брат, звонил. Ему было уже за 70. Он также забыл , когда последний раз голосовал. Последнее время он все дома, никуда не ходил. С поясницей мучился.
– Ты знаешь, кто ко мне приходил?
– Жириновский, – вырвалось.
Вчера Жириновский в программе «Место встречи» изменить нельзя» , есть такой фильм про бандитов, грозился наказать, изничтожить всех, кто против России. Темпераментный мужчина.
– Нет. Валька, племянница, приходила. 30 лет не показывалась, а тут пришла с урной. С нею две подружки. «Поставь тут галочку, – говорит, – распишись».
– Заставляют ходить.
– … Пришла. Я, говорит, к тебе в марте еще приду. Мне уж не о выборах надо думать, а туда надо готовиться… наверх.
– Не болтай. Ты еще за президента проголосуешь.
– А мне это надо?
– Детям надо. У детей будет хороший президент.
– А… Ну тогда ладно.
Женщина в синем плаще обзванивала следующий подъезд.
Шурик
Гараж. Из рабочего помещения «электрики» – ремонтного цеха в глубокой задумчивости, кусая губы, кривя рот, вышел Шурик. Электрик. Косая сажень в плечах. Спортсмен. 31 год. Холост. Ходил он тут с одной , но – так и