– Как звать лекаря вашего? – спросил матрос.
– Малич Владимир Евграфович, – пояснил есаул и спросил: "Не подскажете, где здесь госпиталь?" – Он тут не один, – прозвучало в ответ.
– Врач-то ваш часом не из дворян? А то намедни немало их в расход пустили!
– Да что ты, Василий Пантелеич, не видишь, что ли?!.. – вдруг громко крикнул молчавший до того третий матрос. Это же их благородия! В расход гнид!
– Тихо! – рявкнул старший. Обыскать обоих! Есаул с Беляевым попытались было сопротивляться, но их схватили цепкие руки. На помощь патрулю примчался еще с десяток матросов. У задержанных отобрали наган и маузер с патронами, а у Маматова к тому же еще и дамасский кинжал. Попутно обоих сильно избили и, связав руки за спиной веревками, куда-то повели. Как вскоре выяснилось, в порт. Оттуда, закинув в большую шлюпку, доставили на борт какого-то грузового судна. Уже смеркалось и поэтому названия корабля пленникам прочесть не удалось. Подгоняя пойманных пинками и ударами, матросы бросили их в темный и холодный трюм, где уже сидели два десятка арестованных.
– Что делать будем? – подползая к Маматову, спросил Григорий.
– Не знаю, – ответил тот.
– А что тут знать? – услышали они чей-то хриплый голос справа. Помирать, вероятно.
– Зачем? – пожал плечами есаул. Надо как-то выбираться!
– Куда и как, не подскажете ли, любезнейший? – усмехнулся едва различимый в тусклом свете электрической лампочки собеседник. Это был полный мужчина средних лет в дорогом сером пальто и шерстяных брюках. На ногах его блестели лакированные ботинки. Заметив, что собеседники смотрят на его обувь, он усмехнулся и сказал: " Думаете, небось, как большевички такую знатную обувку проглядели? Ничего, они своего не упустят! Перед расстрелом все поснимают, кроме белья. Я то уж знаю, видел…" Лицо его было разбито, а во рту не хватало зубов. Поэтому говорил он, шамкая.
– Простите, забыл представиться, Прохор Семенович Садовников, из купцов.
– Мирон Павлович Ефимов, – ответил Константин Маматов.
– Василий Федорович Белых, – отрекомендовался его спутник Григорий Беляев. Оба назвали те имена и фамилии, которые были указаны в их документах. Они решили твердо стоять на своем. И ни за что не выдать своих настоящих имен. Тем более, своего происхождения.
Но беда в том, что документов, что у них нашли при обыске, оказалось по два на брата!
– Не скажете, чего это матросики так озверели? – спросил есаул нового знакомца Прохора Садовникова.
– Скажу, – кивнул головой купец. Полезли они не на тех, на кого надо. Дело в том, что месяц назад трое большевичков, Мокроусов, Толстов и Степанов собрали около двух с половиной тысяч революционных матросов. И поперли на перехват, идущих на Дон из Могилева подразделений Русской армии. И смогли разбить