Ватерфол рассказывал о городе с таким теплом и радостью, что стало понятно – Тинея много для него значит. Всю жизнь он прожил здесь, учился, работал.
Террасы с виноградниками и бескрайние поля подсолнухов окружали город, чередуясь яркими полосами. Вскоре показались небольшие поселения виноградарей с одно– и двухэтажными домами. Но мы миновали их и повернули на дорогу, спускавшуюся к морю. Вдалеке синело море, сливаясь с небом растушеванной темной полосой.
Вскоре мы подъехали к огромному двухэтажному дому с ярко-желтыми стенами и красной скатной крышей. Норманд вышел первым и протянул мне руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, меня будто окутало приятным теплом, а мужчина вздрогнул, но руки не опустил. Мы посмотрели друг другу в глаза, пытаясь разглядеть что-то в глубине наших взглядов. Сердце забилось сильней, а на лице появился румянец. Как же без этого, когда он рядом.
Вдох-выдох. Раз, два, три, четыре. Вдох-выдох.
А потом Норманд меня отпустил. К нам подошли его люди и взяли мои чемоданы. Мои горничные тут же пристроились позади меня.
В самом доме нас встретила женщина в сером платье с золотой каймой.
– Доброе утро, – ласково улыбнулась она, рассматривая меня огромными, слегка выпученными карими глазами.
Я присела в реверансе.
– Леди Ватерфол, доброе утро, – тут же ответил Норманд и поцеловал ее руку.
– И где вы были? – тут же спросила она, не отводя взгляда от сына.
– Были у герцога Стронби. И, если вы не возражаете, моей гостье необходимо позавтракать.
– О, Светлая Дева! – она закатила глаза, чуть ли не падая в обморок. И чего нервничать? – Вас не было всю ночь. Вы должны были ее встретить еще вчера.
Норманд повернулся ко мне:
– Леди Ваерн, это моя мать – Фелиция Ватерфол.
– Рада знакомству.
– Я тоже, – она поджала тонкие губы, и морщинки на ее лице немного разгладились, но затем она вновь повернулась к сыну, и на ее лице застыло негодование.
Повезло ему с мамой.
Леди Ватерфол подошла ко мне. Морщинистые руки захватили в плен мои.
– Магдочка, вы меня простите. Сын мой – охламон еще тот. Надеюсь, он вам ничего не сделал? – участливо пыталась смотреть мне в глаза, и чем ниже опускалась моя голова, тем настырней она пыталась заглянуть. Предотвращая искривления ее шеи и позвоночника, я глянула ей глаза. – Если он вам что сделает – сразу мне говорите.
Она смотрела на меня долго, будто пыталась найти союзника в моем лице. И мое сердце дрогнуло, нежное чувство разлилось по всему телу. Ведь она любит его. Всем сердцем. Любая мать любит своего ребенка и желает только лучшего. И леди Ватерфол тоже. Хочет стать нужной в этом доме.
– Леди