На дачу с бабушкой Светка не поехала, и в пионерский лагерь тоже. Уже через неделю с небольшим она впервые в своей жизни проснулась утром по звонку в спортивном лагере её уже любимого «Зенита», в посёлке Толмачёво, что совсем недалеко от Луги, под Питером – тогда ещё, конечно, Ленинградом.
Лето то, первый в её жизни спортивный лагерь, Светка теперь, конечно, и не вспомнила бы толком. От солнечных тех, жарких дней, как и от лица первого её тренера, теперь, казалось ей, почти мальчишки, остались только смутные ощущения какого-то детского, хотя и трудного, но радостного счастья, и яркими цветными вспышками – удивительно чёткие картинки тренировочно-лагерной жизни на берегу мелкой быстрой речки под названием Каменка.
Отчётливо запомнила она небольшой песчаный пляжик под ярким солнцем, ослепительно зеленую, жёсткую траву, стебельки её так приятно покалывали ноги, фонтаны сверкающих на солнце брызг из-под ладошек, смеющиеся лица мальчишек и девчонок, всё это одной большой картинкой, как на моментальном фото, сохранилось в её маленькой светленькой головке. Прекрасно она помнила длинную, из лыж, упругую акробатическую дорожку, брусья и брёвна на залитой солнцем площадке между сосен, лесные узкие дорожки где они бегали всей группой по утрам, но сами пробежки, как и тренировки, из памяти её отчего-то стёрлись, наверное как лишние и ненужные теперь детали.
И эти танцы, в полумраке маленького зала, по пятницам и субботам, вечерами… Немного беспокойным и тревожным, таким счастливым и таинственным виденьем запечатлелись они в её детской памяти.
…Синий-синий иней
Лег на провода.
В небе тёмно-синем
Синяя звезда,
А-а-а, только в небе,
В небе тёмно-си-и-инем…
Она вспоминала немудрёную ту, тоскливую немного и так волнующую её душу песенку, и перед глазами живо вставали поющие что-то своё печально, прекрасные и одинокие в сверкающем под ночными звёздами серебристо-синем инее провода в глубоком чёрном небе, и ей становилось грустно и тревожно…
Отлично Светка помнила, теперь, правда, и сама бы уже толком не сказала, из этого лагеря или из второго, да и неважно это, думала она, какая, на самом деле, разница, ведь это было, было то выступление в родительский день на лагерном концерте, когда, осознав вдруг ясно, что отступать ей больше некуда, бледнея загорелым лицом, под глупое хихиканье мальчишек, с огромным розовым бантом на выгоревшем к середине лета добела соломенно-пшеничном хвостике, на пару с мальчишкой-пятиклассником она читала изумлённым зрителям длиннющий отрывок из «Ромео