Зик убыл к другому месту службы, так что оставшиеся пилоты группы «стингеров» выбрали другого командира звена и продолжили устраивать воздушный цирк над странами Азии во время, свободное от полетов по заданию. Наше стремление к точности движений имело также отдельную и очень серьезную цель: отточить мастерство, чтобы лучше выполнить свой настоящий воинский долг – в том случае, если мы однажды утром выйдем на палубу и увидим, что наши «скутеры» стоят на колесах, похожих на ноги, а одетые в красное техники по вооружению подвешивают большие ядерные бомбы под фюзеляжи. Иногда в рамках проверки готовности мы действительно вылетали с большой серебряной бомбой, правда, без запала. Те, Кому Положено хотели, чтобы мы принимали ее без напряжения – на тот случай, когда придется делать всё по-настоящему.
Ядерные боеприпасы были тогда настолько тяжелы, что A-4 не мог поднять в воздух ничего, кроме самой бомбы. Взяв на борт полную заправку помимо бомбы, я должен был использовать самую мощную катапульту, чтобы подняться с палубы. Когда одну из этих бомб подвесят под моим самолетом, цена покера будет в самом деле очень велика. A-4 был аккуратно спроектированным небольшим самолетом, который строили как раз для доставки этого ужасного оружия к цели. Для пилота – то есть для меня – это, скорее всего, стало бы полетом в один конец, потому что предстояло нацеливаться в острие ядерного копья, которое уже не сможет полететь назад.
Такие мысли придавили меня особенно сильно, когда в Японии я получил отпуск на берег и посетил Хиросиму и Нагасаки – два города, по которым было применено ядерное оружие. В их безмятежных парках стояла тишина, воздвигнутые в память о бомбардировках монументы были украшены цветными цепочками бумажных журавликов – японцы считают их священными птицами. Школьники, которые складывали эти фигурки, роились вокруг меня и приветственно пищали, не зная, кто я – потому что я был в гражданской одежде. Глядя на восстановленные города и на стайки счастливых детей, я задумался о тяжелой ответственности, которую я несу, и о том, к чему мое правительство призывает меня быть готовым.
Катастрофа казалась в эти дни пугающе близкой, и мы проделывали наши упражнения не ради красоты. В тот месяц, когда мы вышли в море, над Советским Союзом был сбит шпионский самолет U-2, а его пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс попал в плен[25]. Хрущёв, как всегда агрессивный, использовал этот инцидент, чтобы унизить президента Эйзенхауэра во время Парижской встречи в верхах. Конференция по разоружению в Женеве провалилась, и на «горячей» границе между Западным и Восточным Берлином вспыхнули новые конфликты.
Я покинул Нагасаки и Хиросиму, встревоженный масштабами разрушений и думая о том, каково было жить в этих городах пятнадцатью годами раньше. Однако я уехал в твердой уверенности – большей,