Скорая неспешно двигалась по трассе, потом постояла в пробке. Спешить некуда. Трупу-то уже всё равно…
Ни у кого не возникло подозрений, что человек жив. Раз медсестра сказала, что умер, значит, он умер. Глаз остекленел, движения не было, на улице минус шестнадцать. Кто ж знал, что у мужчины всего лишь глазной протез!
Машина остановилась на парковке для спецтехники. Санитары небрежно выволокли носилки с трупом и пошли в морг.
Покойник неожиданно сделал глубокий вдох, закашлялся и, кряхтя, принял сидячее положение. Он схватился за окровавленную голову и простонал от боли. Санитар, шедший сзади, что-то ошарашенно пропищал и бросил носилки, помчавшись прочь. Он перепугался ни на шутку. Снося все двери, бордюры, не замечая никого вокруг – даже охранников и уборщиц, он бежал. Влетел в терапию, где и отключился. Медсестра уже лежала без сознания от увиденного.
Второй же парень очень не вовремя обернулся. «Покойник» как раз поднимался на ноги, изрядно матерясь и дрожа от холода. Неся пьяный бред, он потянулся руками к санитару.
Перепуганный мужчина не понимал ни слова, сказанного ожившим «мертвецом». Бедолага отступал к машине, а якобы покойный продолжал преследовать его. Парень заперся в скорой и держал двери всеми силами, тогда как начавший сильно замерзать пьянчуга ломился туда в попытке согреться.
Водителя ИЖа протрезвили и всё объяснили, медсестру привели в чувства в последствии, а второго санитара еле удалось выманить из машины. Его вытаскивали едва ли не силком. Это был его первый рабочий день… и последний.
Обеденный перерыв заканчивался, и врачи расходились по своим делам. Они поделились версиями, похохотали над случаем, разобрав его от и до, и отправились работать. Живые пациенты никуда не делись.
Тоня встала с маленькой софы, продолжая улыбаться. «Вот идиоты», – она прикрыла глаза и покачала головой. Как можно было не проверить пульс? До чего скатились медсёстры? Вопросы оставались без ответа, да и как на них ответить, если до сих пор пробирал смех.
– Сегодня вечером всё в силе, – Костя обнял её за плечи и шепнул весело на ухо. – И не вздумай убегать, – дополнил он с улыбкой. – Я никогда не позволю тебе скучать в твой день рождения.
– Костя. Мне правда не хочется, – попытка оправдать своё нежелание была не столь убедительной.
– Ты уже оценила подарок? – подмигнул Засельский, встав напротив. Он выжидающе выгнул бровь. – Я помню, какой ты была, знаю ещё с института, что ты любишь, так что не говори мне, что тебе не хочется. – Он указал жестом на Тоню, словно уличая её в чём-то. – Тебе просто не с кем пойти.
– Подарок? – опомнилась она. – Ой, прости, пожалуйста, – запричитала Тоня виновато. – Я забыла… Прости. Я говорила, чтобы мне ничего не дарили,