Даже в этом вопросе начальник не упустил возможности упрекнуть его, напомнить о делах губернаторских. Впрочем, шеф никогда и не скрывал, что Губанов ему, как сотрудник, не нужен. Ну и черт с ним, пусть думает и считает, как хочет. Недолго осталось.
Губанов поймал себя на мысли, что все чаще он упоминает это «недолго осталось», «скоро все закончится». Это плохо. Нельзя терять концентрации. Тут, в Администрации, надо держать ухо востро, иначе сожрут и не подавятся. Все только и думают, как слить ближнего, нагадить ему, чтобы заметило начальство и продвинуло наверх. Гадюшник, одним словом.
До 9.30 он прочитал три жалобы. Писали люди из разных регионов, жаловались же они на одно и то же: беспредел властных структур, попирающих их законные права и не вникающих в их нужды. А чего они хотели? Элита только до выборов интересуется нуждами черни, потом находятся дела поважнее. Неужели эти жалобщики до сих пор не поймут: систему, зародившуюся еще в Смутные времена Годунова и претерпевающую лишь незначительные изменения, не уничтожить ни за что. И те, кто у власти, будут иметь все, а обыватели только то, что позволит им не сдохнуть с голода. Так было при царях, при коммунистах, в девяностые, сейчас, так будет и дальше. Если наверху власть не пожелает сломать эту систему. А ей это нужно? Хотя, может быть, и наступят времена истинного народовластия. Но не при его, Губанова, жизни, это точно.
Позвонила дочь. Она перегнала «Тойоту», охрана разрешила поставить ее на стоянку, проверив документы. Губанов поблагодарил дочь.
В 10.00 в коридоре обозначилось какое-то движение.
Губанов выглянул из-за двери. К соседнему служебному помещению подошли двое охранников, открыли двери, вошли внутрь. Вскоре один вышел, второй остался.
Американцы оказались правы: сегодня в закрытом кабинете намечалась встреча. Официантка из буфета внесла туда минеральную воду, стаканы – всего по шесть штук.
Значит, присутствовать на мероприятии будут шесть человек. Теперь надо узнать, кто конкретно, заснять и подслушать разговор.
Губанов вернулся к столу, достал ручку и зажигалку, переданные ему Эльзой.
Начал нервно ходить по кабинету. Заметил, что дрожат пальцы. От чего? Заканчивается действие препарата? Но у спецназа обычно «долгоиграющие» средства. Нервы? Скорее всего. Попадись он на пропускном пункте, это был бы крах. На рабочем месте его проверять не станут. Хотя… а вдруг подключена система обнаружения «прослушки»?
Губанов понятия не имел, существуют ли такие в природе, но воспаленное воображение рисовало всевозможные новейшие приборы, сидящих у мониторов, похожих на бульдогов офицеров ФСО и почему-то тюремную камеру с опущенными нарами.
Прошло сорок минут – он следил за временем. Подошел к двери.
Ковровая дорожка заглушала шаги, но он их услышал.
Выставил в небольшую щель приоткрытой двери зажигалку, щелкнул два раза. Отошел в сторону. В коридоре ничего не заметили. В соседний кабинет зашли как минимум двое. Потом еще, но уже по одному. Затем все стихло.
Он вновь высунулся в коридор. У дверей соседнего