Смотрю теперь я на диване биатлон,
как скучно без Магдалены Нойнер,
а в лыжах всё понятно, тут Легков,
неважно, что последний выпал номер.
И трудно мне на месте усидеть,
когда на финиш вышло наших трое,
эх, марафон, тут надобно терпеть,
как жаль, что не хватило силы воли.
Теперь я очень часто по ночам,
стою на старте – мне нужна победа!
Но после понимаю – это сон,
и потому так плохо лыжи едут.
Я буду на финише первым!
Жму я на газ до упора,
дождь для меня не помеха,
дорога виляет – горы,
со смертью играю, потеха.
Хочется гнать быстрее,
фары светить устали,
я буду на финише первым,
чтобы друзья уважали.
Ревёт мотор на пределе,
ждёт впереди удача,
адреналин во всем теле,
быть лучшим такая задача.
Вторые – сердечная рана,
они вызывают лишь жалость,
меня отделяет от счастья,
отрезок дороги, малость.
Гоню – аплодируют горы,
железные скажут нервы,
я сумасшедший, не спорю,
но прихожу только первым!
Безликое время
В наше нелёгкое время
стало обузой добро…
Дьявола чёрное семя
убить милосердие смогло.
Скитаются люди по свету
желая любовь отыскать…
Кидают на счастье монету
и просят им путь показать.
Тела их погрязли в разврате,
а души уныния полны…
И плачут тайком на закате,
и видят безликие сны!
Я пишу тебе это письмо…
Этот стих – омовение души,
я порвал себе криком аорту,
ты вчера признавалась в любви,
а сегодня мне сделала больно.
Пусть другой тебе дарит цветы,
ты в ответ улыбаешься нежно…
Я испачкал одежду в крови,
она капает на пол небрежно.
Я пишу тебе это письмо,
ты прочтёшь его, не сомневаюсь,
буду я уже так далеко,
жить недолго, увы, мне осталось.
Знай, тебя я ни в чём не виню,
и конечно же не проклинаю…
Жизнь моя – отрывной календарь,
на котором листы догорают.
Не сложилось, видать не судьба…
Почему? Только Богу известно!
Разменяли любовь на слова,
а мечтали дуэтом спеть песню.
Не печалься и дальше живи,
так уж вышло, сама понимаешь…
За былые обиды прости,
что меня до сих пор вспоминаешь.
Просто богиня
Девчонка красоты небесной,
куда ты в туфельках спешишь,
с фигуркой очень интересной,
наверное в Гоа летишь…
Рука сжимает саквояж,
твоё лицо невозмутимо,
и в ярком свете макияж,
тебя