Теистический эволюционизм приветствует ясли Младенца Иисуса, но поворачивается спиной ко Кресту.
Что же заставило большинство западнохристианских богословов отступиться от Христа распятого, пренебречь апостольским учением о грехе, счесть библейский рассказ о рае устаревшим мифом? Неужели все дело в страстном желании примирить религию с современной наукой? Едва ли. Как мы убедимся ниже, за компромисс с эволюционной теорией совершенно необязательно платить столь высокую цену. Признавая существование эволюции, христианин не обязан рассматривать ее как процесс сотворения мира со всеми вытекающими отсюда сложностями. Выбор в пользу учения о творении через эволюцию был сделан западным богословием не под влиянием Дарвина, а под влиянием Августина. Об этом «истинном отце западного христианства», как охарактеризовал Августина свящ. Иоанн Мейендорф, и пойдет речь в следующей главе.
4. Два Августина
Перенесемся из современности в конец IV века, в город Медиолан (современный Милан), столицу Западной Римской империи. Пройдемся по его улочкам и заглянем в Новую базилику, которая стояла когда-то на месте нынешнего Миланского собора. По воскресеньям базилика переполнена – горожане стекаются послушать проповеди епископа Амвросия – одного из образованнейших людей своего времени. Среди слушателей мы можем увидеть женщину лет пятидесяти и ее взрослого сына. Это Моника и Августин, будущий отец Церкви, а в то время – манихей со стажем. Внешне у Августина все благополучно: он преуспевающий преподаватель риторики, подрабатывает спичрайтером при дворе Валентиниана II, посватался к приглянувшейся ему десятилетней девочке – осталось подождать пару лет, когда она достигнет брачного возраста, и можно сыграть свадьбу. Но на душе у Августина неспокойно – мы бы сейчас назвали это кризисом тридцатилетнего возраста. В чем смысл жизни? К чему вся эта карьера? Будет ли он счастлив в семейной жизни?
Манихейская секта, членом которой Августин был почти десять лет, больше не устраивает его – но к христианской религии, которую исповедует его мать, он тоже не решается примкнуть. Особенно Августина смущает Ветхий Завет – его простоватый язык не идет ни в какое сравнение с изящными сочинениями классической словесности, а плотские образы не отвечают возвышенным представлениям о духовности. И вот Моника, чтобы разрешить сомнения сына, знакомит его с епископом Амвросием. Августин был приятно удивлен интеллектуальным уровнем медиоланского иерарха и стал регулярно посещать его проповеди. То, что Августину казалось в Ветхом Завете слишком грубым и вульгарным (в том числе