Но довести начатое дело до конца я не смог – праздник моего возвращения к людям был испорчен злобным рычанием. Волны эйфории мгновенно отхлынули, я резко повернулся и увидел оскаленную пасть Джека. Я был настолько поражен увиденным, что забыл и думать о том, что твориться в головах моих собак, и о том, что они пошли на контакт с моряками, определив какие-то свои особые собачьи условия, несоблюдение которых грозило большей бедой.
А беда была совсем рядом. Правильнее сказать, ее носитель, ее главный виновник. И он был действительно рядом. На расстоянии вытянутой руки. Если бы я опять повернулся к морпехам и внимательно посмотрел на того, которому с благодарностью тянул руку перед вмешательством Джека, если бы я вспомнил про свои мучительные размышления о причине беспокойства собак на льдине, если бы я не остановил Джека, то, сколько бы страшных непоправимых бед удалось бы предотвратить. Не говоря уже о том, что можно было бы избавить многих хороших людей от более мелких проблем и лишних седых волос. Но я не сделал ни первого, ни второго, ни третьего.
Все мое внимание было обращено на озверевшую собаку, и я спешил поскорее схватить ее за ошейник. Мне это, конечно, удалось, а вот грядущие события так и остались ждать своего срока. Я взглянул в сторону Зака и увидел, что он тоже настроен по-боевому. Он напружинился и сделал несколько шагов вперед, но, перехватив мой взгляд, остановился. Зак стоял, недобро наклонив голову и не опуская согнутую переднюю лапу. Я погрозил ему пальцем, и пес, недовольно ворча, вернулся на место.
Моряков, до которых мне не удалось дойти, я поблагодарил издали, склоняя голову в направлении каждого из них. После завершения этого короткого ритуала Старпом отпустил морских пехотинцев на отдых, а сам подошел ко мне.
Я чувствовал себя провинившимся школьником и стоял, потупив глаза. Мне было стыдно за моих собак. Офицер помолчал с минуту, а потом вдруг спросил: – «Как зовут ваших питомцев?» Я поначалу растерялся от неожиданности, но все-таки ответил на его вопрос. Я всё еще держал Джека за ошейник, хотя этого уже и не требовалось. Он уже совсем успокоился.
Старпом почему-то обратил на это свое внимание и совершенно неожиданно для меня попросил отпустить собаку. Я удивился и замешкался, но после повторной более настойчивой просьбы хоть и с некоторой опаской, но все же отпустил руку. Моряк сам взял Джека за ошейник и нагнулся к нему. Он посмотрел Джеку в глаза и стал его гладить, повторяя: «Джек, Джек, Джек».
Удивительное дело, но пёс на совершенно постороннего человека реагировал очень спокойно. Для меня это было неожиданностью – обычно Джек чужим такого не позволял. Он или отгонял их рычанием, или отходил сам. А сейчас он, как мне показалось, даже получал удовольствие.
Старпом тем временем изменил свою тактику знакомства. Сначала он стал просто трепать Джека за уши, а потом и вовсе принялся давить ему на холку,