– Неопровержимая истина. Японцы не сунутся по берегу Киньчжоуского залива, мы их будем уничтожать в каком угодно количестве! – воскликнул, краснея, прапорщик Цветков. – Не забывайте наших фугасов.
– Все это так до тех пор, пока не будут подбиты крепостные орудия, – усмехнулся Стемпковский.
– Вы так же, как и генерал Фок, не верите в неприступность Киньчжоу? – опросил штабс-капитан Двайт.
– Дело не только в укреплениях, но и в людях. Не думаю, что японцы начали атаку сразу без подготовки своей артиллерией. И надо опасаться, что они достигнут многого.
– Но почему? – опросил прапорщик.
– Высоты, которые при тесном обложении Киньчжоу будут в их руках, господствуют над пятидесятитрехсаженной горой Наньшань. Это – во-первых. Надо предположить, что они подвезут сюда сотенки две пушек нового образца с приспособлениями для бомбардировки по невидимой цели. Далее – их артиллерийский парк немыслим без мортир.
– Вы еще наворожите поддержку флотом? – вставил штабс-капитан Высоких.
– Учитывайте, учитывайте все, – невозмутимо ответил капитан. – Наш флот ранен, и, главное, в голову.
– Да, после смерти Макарова японцы обнаглели на море, – сказал мичман Шимановский. – Орудия в большинстве здесь старые, поршневые, а пушки Кане, привезенные недавно, все еще не установлены.
– Несчастие крепостей в том, что их орудия бывают несколько устаревшими в техническом отношении против орудий наступающих.
– Что же делать? – воскликнули пехотные офицеры.
– Создать более благоприятные условия для пехоты, на чем и настаивает начальник нашей дивизии.
– О нем разноречивые толки, – сказал шепотом артиллерийский офицер пехотному. – Многие считают его взбалмошным.
– Солдаты его любят. Он несколько сумасброден. А о боевых его качествах узнаем. Он заботится о солдатах и офицерах и не хочет, чтобы они гибли понапрасну.
– Говорят, он сторонник редкого размещения солдат в окопах.
– Хотя это и против устава, но не лишено смысла.
– Уставные положения стареют, – поспешил вставить пехотный поручик.
Раздалась команда «смирно». Офицеры осмотрели себя и подтянулись. К вокзалу подошли генералы Кондратенко и Фок, а за ними полковник Третьяков. Поздоровавшись с офицерами, Фок остановился у кромки перрона и, повернувшись лицом на север, взглянул вдоль пути. Когда к нему подошел полковник Третьяков, он, продолжая прерванный разговор, сказал:
– Я